Рефлексия. Лефевр как ГЛАВНЫЙ концптуалист сегодня этого.

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

....................

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

http://900igr.net/up/datai/207761/0028-019-.jpg
http://www.e-reading.club/illustrations/1020/1020803-Autogen_eBook_id1https://allyslide.com/thumbs/ff17778a80189b7b7db945609b0aa882/img20.jpg
http://images.myshared.ru/4/145861/slide_34.jpg
http://exam-ans.ru/pars_docs/refs/5/4217/4217_html_m3ef7872d.png
https://ds03.infourok.ru/uploads/ex/07bc/000510cb-e1f0fa69/img13.jpg
https://cf.ppt-online.org/files/slide/d/d807mtPxW5RfD1j63YgIUAEuphlki9aXqbCVFy/slide-16.jpg
http://mypresentation.ru/documents/c02057a5b8f77c1aa9aae801828359fd/img79.jpg
https://myslide.ru/documents_3/a7f63c3f6281ec0dddb8bc2dfd207838/img33.jpg

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

http://www.proza.ru/2012/08/14/1028
В. А. Лефевр - Математика души

Вячеслав Демидов (http://www.proza.ru/avtor/slavademidov)
...Потому что все оттенки смысла
Умное число передает.
Н. Гумилев

В шестидесятые годы прошлого века в СССР в одном из «почтовых ящиков», то есть секретных НИИ, недолго работал Владимир Александрович Лефевр*. Он занимался там военной кибернетикой: участвовал в создании первого советского военного компьютера «Бета–1». От машины требовалось решать тактические и стратегические задачи боевого столкновения. Военные консультанты, отставные генералы и полковники, говорили, что в машину невозможно вложить самое главное: мысль человеческую.

И тогда, пишет Лефевр, стало ясно, что надо «построить модель человека, принимающего решения»**. Ему это удалось. Удалось настолько, что он первым ввел в мировую практику термины «Рефлексивная система» и «Рефлексивное управление» – открыл новую главу в исследованиях, имеющих прямое отношение к психологии, физиологии и другим дисциплинам. Мало кому в науке сопутствует такая удача. В этом смысле он равен Бернштейну, создавшему свою главу «Физиология активности».

Мы уже много раз говорили, что слово «рефлекс» означает отражение.
А вот как описывает свое понимание рефлексии Лефевр.

Вы входите в «комнату смеха», где расставлены кривые зеркала. Подбрасываете карандаш. Его полет причудливо отражается в зеркалах. А так как сами они уже отражаются друг в друге, да к тому же криво, эти (уже искаженные) траектории полета многократно отражаются с какими-то новыми, совершенно различными искажениями. В комнате сверкает лавина искаженных изображений!

Рефлексивная система – это система зеркал, многократно отражающих друг друга. Поток взаимных отражений зеркал и есть аналог рефлексивного процесса.

Можно встать на такую точку зрения: кривое зеркало – это человек со своей особой позицией по отношению к окружающему миру (почему эта позиция, это отражение кривое, понятно: модель внешнего мира в сознании человека определяется его прошлым опытом, его воспитанием, его привычками и мифами, а потому отражает реальность порою весьма причудливо). И теперь, если изучать не полет карандаша, а весь поток траекторий, отраженный зеркалами-людьми, окажется, что мы рассматриваем социально-психологическое явление под названием «социальная рефлексия».

Ну а ваша позиция исследователя? Поскольку вы представляете собою особое зеркало, каждое ваше движение (движение исследователя-зеркала) вызывает изменение всех многократных отражений. Что подтверждает известный факт: исследователь социальных явлений влияет – пусть даже в незначительной степени – на конечный результат, как бы ни старался сохранить «объективность», независимость, незаинтересованность.

Рефлексия, по Лефевру, есть направленность человеческой души на самое себя. Она может быть выражена и по-другому: «Я думаю, что они думают, что я думаю...»

Впрочем, человек может думать не только о других, но и о себе самом и, что уж совсем интересно, о своих мыслях. И ставить поступкам и мыслям оценки «хорошо» и «плохо».
Тут, конечно, относительно сути оценок начинаются немалые трудности, но их мы не станем принимать во внимание, а просто условимся, что эти критерии человеку известны и однозначны.

Итак, человек совершает поступок и мысленно оценивает его как хороший или плохой, то есть совершает рефлексию первого порядка. А затем он может подумать об этой своей оценке – это «подумать» тоже рефлексия, но уже второго порядка, – двояко: «Я правильно (хорошо) оценил свой поступок» или «Я неправильно (плохо) оценил его».

Открытие Лефевра началось с того, что он присмотрелся повнимательнее к этому вееру оценок и создал их математическое описание. Рассказать популярно об этом не так-то легко прежде всего потому, что надо сначала описать булеву алгебру***, или алгебру логики.

Не вдаваясь в долгие рассуждения, отметим только, что она позволяет с помощью символов 1, 0 и других знаков, выглядящих весьма экзотически для стороннего человека (G, P, S, М, W, Ю, ® и др.), а также обычных арифметических и алгебраических действий (которые в ней имеют не совсем алгебраическое значение) описывать логические операции «да», «нет», «если, то...» и так далее.

В булевой алгебре при возведении в степень возможны всего четыре варианта: 11=1, 01=0, 10=1, 00= ?.., но последний вариант до Лефевра не рассматривался, потому что никому не был нужен.

А создателю теории рефлексии вариант этот весьма понадобился.
Лефевр – это было началом цепочки его открытий – предложил считать, что 00=1.

Он принял также постулат, что 1 – значит «хорошо» , а 0 – значит «плохо».

Вот три варианта.
1. Хорошо – это всегда хорошо.
2. Если человек ставит себе оценку «плохо», это означает, что он считает себя виноватым и испытывает угрызения совести.
3. Если же словом «плохо» он оценивает другого человека, это показывает, что он осуждает этого другого.

А вот варианты самооценок.
Когда человек А предполагает совершить поступок а0, он должен оценить, хороший или плохой это поступок, то есть заранее поставить себе оценку а1 . В математической форме это будет записано так: а0а1 .
Однако после совершения поступка (вне зависимости от того, хорошим или плохим он представлялся) наступают последствия, и человек А мысленно ставит себе оценку а2, то есть глядит на себя со стороны: а0а1а2

Так возникают три этажа:
знание о переживаниях а2
переживание а1
действие а0

В итоге какие же возможны комбинации?

При 111 человек совершает хороший поступок и при этом оценивает себя хорошо, то есть не имеет чувства вины.

При 011 человек совершает плохой поступок, однако оценивает себя хорошо и совершенно не мучается угрызениями совести, – хотя нам видно, что все это плохо.

При 110 человек хотя и совершает хороший поступок, но оценивает себя почему-то плохо и терзается,– хотя сторонний человек уверен, что причин для этого нет.

А при 001 человек совершает плохой поступок и при этом оценивает себя как плохого, чувствует себя виноватым (кающийся грешник раскаивается в своем поступке, и с этой точки зрения окружающие оценивают его положительно).
Не нужно долго считать, чтобы увидеть, что интересных для исследователя результатов может быть всего восемь, из них пять «хорошо», а три – «плохо». Дробь же 5/8 – это не что иное, как знаменитое «золотое сечение», названное так великим Леонардо да Винчи: 0,625!

Когда подобные результаты получаются «сами собой», это уже открытие. Еще интереснее, что Лефевр придумал, как объективно проверить, существует ли в мозгу некий «нейронный компьютер» для этих вычислений.

Он предложил студентам сортировать объекты. Каждому дали стакан фасолин, чтобы разложить в две коробочки: «хорошие» и «плохие» (и как бы между прочим сообщал, что от правильности отбора будет зависеть дальнейшая карьера). На вопрос: «А по каким признакам разделять?» следовал ответ: «Да разве вы не знаете? Тогда вообще нечего браться за это задание!»

Словом, студентам пришлось решать задачу такого рода: «Я думаю, что вот эти фасолины хорошие, а те, другие – плохие, но профессор, должно быть, считает хорошими вот этакие фасолины, а вот этакие – плохими», хотя никаких правил отбора изнчально не существовало. Правила выдумывались испытуемыми на ходу, однако результат у всех был одинаков: число хороших составляло 0,62...

Что же касается психологии, то из формул рефлексии второго порядка следует, например, такая зависимость: человек, представляющий себя самого внутренне правильно («хороший» или «плохой» – не имеет значения, важна объективная истинность), – такой человек обладает тем самым более высоким статусом, нежели тот, кто представляет себя неверно.
А вот формула, описывающая рефлексию вида «Я думаю, что он думает, что я думаю...»:

а0а1а2 * b2 * b1а2* b2

Впрочем, мы не будем ее рассматривать, а вернемся к кающемуся грешнику. На первом уровне рефлексии он действительно каялся и в этом смысле был симпатичен. Но вот как только он начал смотреть на себя, раскаявшегося, со стороны (рефлексия второго порядка), – он тут же оценил себя положительно и тем самым разрешил себе снова грешить!

До открытий Лефевра такое парадоксальное поведение «голубого воришки Альхена» казалось необъяснимым. Теперь мы знаем, что оно имеет хотя бы математическое обоснование.

Лефевр предположил, что процесс оценки самого себя и возникающее одновременно с такой оценкой ощущение «хорошо» или «плохо» (рефлексия первого поряда) происходит у человека бессознательно, без участия воли. А вот рефлексия второго и более высоких порядков житейски описывается как «свобода воли» (знаю, что со мной, наверно, случится то-то и то-то, а вот все равно буду!).

Оценка поступков и мыслей в философии называется этикой, от греческого этикос – обычай, нрав, храктер. Проблема добра и зла в этике центральна, чрезвычайно сложна и неточна.

Чехословацкий писатель Карел Чапек издевательски пародировал официозные сообщения: «Враг подло обстреливал наши самолеты, мирно бомбившие его города» и «Воробей: Кто сказал, что может быть голубиная правда? Правда одна, и она – воробьиная!» Более серьезно подходил к проблеме Блез Паскаль: «То, что правда на той стороне Пиринеев, то обман на другой стороне». Но почему же?

Математика, которую мы обсуждаем, отвечает на подобный вопрос если не во всех случаях, то по крайней мере в некоторых. И опирается она в своих ответах на одну из зависимостей, также открытых Лефевром, а именно на соединение-разъединение. Вот перед вами четыре вопроса:

*Должен ли врач скрыть, что диагноз – рак, чтобы больной меньше страдал?
** Следует ли наказывать преступников строже, чем предусматривает закон, дабы другим неповадно было?
*** Можно ли лжесвидетельствовать, чтобы спасти на суде невиновного?
**** Надо ли подсказывать другу не экзамене?

Вопросы в замаскированном виде ставят чрезвычайно важную этическую проблему: следует ли добиваться доброго результата, используя заведомо неблаговидные средства?

Лефевр задавал эти вопросы коренным американцам и приехавшим в США россиянам, прожившим в Америке несколько лет и совершенно не считавшим себя «совками».

Американцы в массе своей отвечали на все четыре вопроса «Нет». Они не принимали союз добра и зла, негативно оценивали подобную практику (и, следовательно, считали позитивным четкое разъединение добра и зла).

Большинство же бывших россиян ответили «Да» на все четыре вопроса, показав, что для них союз добра и зла выглядит позитивно, а разъединение – наоборот, негативно. Вторая группа вопросов была такой:

*) Следует ли в конфликте с наглецом пытаться найти компромисс?
**) Правильно ли поступил руководитель группы захвата, решивший без всяких разговоров уничтожить террористов в самолете на аэродроме (что можно было сделать, не причинив вреда пасажирам) и даже не попытавшийся предложить им сдаться?

Американцы в большинстве полагали, что надо пытаться идти на компромисс, а бывшие россияне – что ни в коем случае. Тут, по мысли Лефевра, проявляется диаметральное различие двух этических систем, наиболее яркими предстваителями которых являются протестантская и коммунистическая (как символ тоталитаризма).

Обе системы кажутся симметричными по математическим формулам, но между ними есть фундаментальное различие: неодинаковый подход к разрешению противоречий, непременно возникающих в любом обществе.

Математика Лефевра показывает, что, хотя в протестантской этической системе компромисс ухудшает образ ситуации (не забудем, речь идет о внутреннем представлении, о модели мира в сознании человека) и, не исключено, заставляет страдать человека, принимающего решение о компромиссе, но решение это повышает статус человека в его собственных глазах. Так что если обе конфликтующие стороны принадлежат к первой этической системе, конфликт может быть снят без ущерба для них.

Человек же коммунистической этики (второй системы оценок) не способен пойти на компромисс: это для него означает понизить статус самооценки. Зато отбросить любые компромиссы и быть непримиримым означает подъем внутреннего образа своего статуса – пусть в результате этого как угодно ухудшится другой образ – образ ситуации.

Вспомнним: «...у советских собственная гордость – на буржуев смотрим свысока!».

И не задумывался ни поэт, ни те, кто его тысячи раз цитировали, что смотреть свысока на кого-либо означает провоцировать на конфликт, то есть ухуд-шать ситуацию. Хотя, впрочем, именно конфликт, именно разрушение всего и вся было целью такой морали...

Коммунисты считают, согласно Ленину, что их учение «...правильно, потому что оно верно», то есть абсолютно.

Но может ли обладатель абсолюта хоть немного поступиться им? Нет, конечно. Любые переговоры начинаются с циничной мыслью о неизбежно необходимом обмане противоположной стороны: «Капиталисты продадут нам ту веревку, на которой мы их повесим».

Вообще в коммунистической этике нет процедуры разрешения конфликта, сохраняющего достоинство обеих сторон. Сначала они уничтожают принципиально несогласных с их доктриной (классовых врагов), потом всех сомневающихся в непогрешимости коммунистических вождей и книг, а потом всех подряд. Общество, построенное на основе второй этической системы (достижение блага путем примерения зла), непременно приходит к катастрофическим результатам и гибнет.

«Американская продавщица перестанет себя уважать, если накричит на покупателя, даже если он агрессивен, если он очевидно неправ. И на потому, что ей грозят неприятности, что она лишится работы... Американская продавщица не позволит себе быть агрессивной, потому что этоведет к падению статуса ее образа. Та же самая – в функциональном смысле слова – продавщица в Советском Союзе будет вести себя совершенно иначе. Она будет ритуально агрессивна, потому что <...> будет чувствовать себя глубоко уязвленной, если отступит без боя»,– говорил Лефевр в одном из своих интервью 1990 г.

Весьма интересен и многообещающ рефлексивный анализ процессов международной политики, в особенности когда речь идет не столько об экономике, сколько о престиже сторон конфликта. Очень интересны соображения относительно формирования лидерства в коллективе и рефлексии лидера. Неординарна гипотеза о механизме образования речи как системы инфор-мирования собеседника о собственном восприятии мира.

Все это позволило философу Ю. А. Шрейдер, написать о математике Лефевра: «...Речь идет не о частной модели того или иного аспекта человеческой психики, но о характериризующей ее фундаментальной математической структуре».

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

http://www.fondgp.ru/lib/mmk/16
Две рефлексии

Левинтов А.Е.
В шестидесятые в Московском методологическом (тогда – логическом) кружке произошел раскол: молодой математик Владимир Лефевр стал требовать переориентации работы кружка с теории деятельности на рефлексивное управление.
Упорствующий в своих требованиях бунтарь покинул сообщество и почти в одиночку, с очень коротеньким шлейфом последователей, продолжил свои разработки в избранном направлении. Он успел издать две небольшие монографии, в том числе «Конфликтующие структуры», был даже выдвинут на премию ЦК ВЛКСМ для молодых ученых, но сам снял свою работу с конкурса, опубликовал статью в «Вопросах философии» «Формальный метод исследования рефлексивных процессов» (1971) и еще несколько статей, и, в конце концов, в семидесятые годы уехал в США, где довольно быстро стал признанным авторитетом по проблемам рефлексии. Его работы «Алгебра совести» (1982), «0.62», «Космический субъект» (1996) и другие составили кортеж новой, математизированной психологии. После перестройки В.А. Лефевр стал появляться в России, лично и публикациями на русском языке, например, «Рефлексией» (2003), усилиями В.Е. Лепского создан регулярный семинар-конференция по рефлексивному управлению.
В конце 70-х-начале 80-х лидер ММК Г.П. Щедровицкий вынужден был признать необходимость рефлексии в деятельностном подходе и тем самым пересмотреть всю свою теорию деятельности. Созданные им и кружком организационно-деятельностные игры (ОДИ) в основе своей строились как рефлексивные. Рефлексия стала знаменем системо-мыследеятельностного подхода и игротехнического движения. Новые генерации методологов и игротехников уже не различали взгляды В.А. Лефевра и Г.П. Щедровицкого, считая обоих благоговейной классикой.
И как-то затерлось и забылось, что речь идет о двух совершенно разных по своей природе рефлексиях.
Рефлексия В. Лефевра – рефлексия сознания. Она присуща любому субъекту и в этом смысле тотальна для всего человечества. Рефлексия доступна и присуща любому сознательному существу или носителю сознания (например, космическому субъекту). По сути, рефлексия сознания может быть синонимизирована с совестью (в английском языке conscience означает и сознание и совесть).
Согласно И. Канту и В. Лефевру сознание всегда эгоцентрично: оно выталкивает человека в центр мироздания и заставляет взять на себя, в пределе нравственного императива, всю полноту ответственности за этот мир. Между И. Кантом и В. Лефевром необходимо также поместить Ф. М. Достоевского и Ф. Ницше, позиции которых в этом вопросе находятся в том же ряду, а также Дж. Буля, создавшего алгебру, которой и оперирует В. Лефевр в своих теоретических построениях и моделях.
Всеобщность сознания и рефлексии позволяет (и математику В. Лефевру, и писателю Ф. Достоевскому) говорить о возможности точного описания рефлексивных переживаний и переживаний совести человеком, а, следовательно, о возможности рефлексивного управления: ведь, если сознание, совесть, рефлексия прихотливы и непредсказуемы, то и управление ими невозможно.
Помимо всего прочего, такое понимание и представление о рефлексии практически напрочь уничтожает свободу совести: человек действует не своевольно, а в твердом соответствии с этическими законами, независимо от того, знает он о них или не знает (точно так же все мы действуем в точном соответствии с законами Ньютона, независимо от оценок, полученных по физике в девятом классе, а также с законом тезаврации денег, который вообще никогда не проходили и не сдавали).
Это посягательство на нашу внутреннюю свободу, как правило, вызывает бури протеста и неприятия – постольку, поскольку задевает самую интимную и болезненную струну: «так кто я – Бог или червь смердящий?». Введение внутрь себя некоей этической универсалии похоже на уязвление и изгнание Христом бесов: кому охота избавляться от собственных прихотей и своеволия, да еще под напором бездушной и бездуховной математики? И, кроме того, это уравнивает человека со всеми другими субъектами сознания, ведь в той или иной степени и звери и птицы обладают сознанием, следовательно, им доступна рефлексия сознания и совесть.
Наиболее неприемлема идея рефлексии сознания для атеистов или неверующих, поскольку со-весть есть признание совместности знания человека с некоторым абсолютным носителем Добра и зла, диалогичности и со-вести и со-знания.
Ситуация усугубляется тем, что, по сути теории В. Лефевра, ничего другого в сознании, кроме этических оснований поступков и принятия решений, не рефлексируется и рефлексии не поддается. И в этом смысле со-знание и со-весть просты и примитивны до убожества и полной математизации.
В идеологии методологии Г.П. Щедровицкого лежит идея элитарности мышления, его недоступности всем и всяким. Одна из любимейших и наиболее цитируемых фраз его и его учеников: «Мышление среди людей также редко, как бальные танцы среди лошадей, и также нужно людям, как эти танцы лошадям».
Согласно Г.П. Щедровицкому, мышление и деятельность принципиально «безлюдны», лишены сознания и всех связанных с сознанием реальностей: эмоций, чувств, сантиментов, страстей, «психологии», озарений и пророчеств. Человек может вступить в пространство мышления и в пространство деятельности, но это для него необязательно. Более того, вступая в мышление и деятельность, человек всегда оказывается на периферии того и другого, будучи, в масштабе времени и организованности, лишь периферийным элементом. Элитность пребывания в деятельности и мышлении определяется не продолжительностью этого пребывания и даже не центральностью положения, а захваченным человеком плацдармом мышления и деятельности. В этом смысле поле деятельности, мышление и рефлексия мышления безопасны и предоставляют возможность своеволия, «озорства», а, если называть вещи своими именами, то блудливости, которую и демонстрируют наиболее продвинутые и отпетые из числа игротехников и метедологов. Изворотливость на периферии мышления и деятельности делает субъекта непредсказуемым ни в мышлении, ни в рефлексии по поводу этого мышления, рефлексивное управление в этом случае перестает быть управлением и превращается в искусство жонглирования и манипуляций: кто кого переманипулирует и перекукловодит.
Рефлексия мышления, по Г.П. Щедровицкому, есть «мышление мышления», поток мышления, ортогональный рефлексируемому потоку мышления. Мышление без мышления мышления не существует и превращает мышление в «думание», в бесплодные потуги мысли.
При всей невозможности, с точки зрения В. Лефевра, рефлексии мышления и деятельности, такая рефлексия существует. Здесь следует пояснить, почему рефлексия мышления и деятельности, по Лефевру, невозможна.
Если человек не имманентен мышлению и деятельности, если они существуют сами по себе, безлюдно и надлюдно (или межлюдно), если язык мышления (методологические схемы) отделим от носителя этого языка, человека, то исчезает субъект рефлексии, он становится необязательным, либо рефлексия приобретает черты причудливой лжи тем, кто, принципиально отсутствуя в деятельности и мышлении, рефлексирует свое принципиальное присутствие в них
Рефлексия мышления, независимо от ее теоретической обоснованности или необоснованности, имеет практику, существующую более четверти века, вполне успешную в решении многих интеллектуальных задач и проблем. Если в природе незаконное существовать не может, то в человеке может существовать все, в том числе и незаконное. Такова удивительная природа человека. Правда, вполне возможно, что настанет день, и то, что сегодня называется рефлексией мышления, окажется чем-то другим, а, с некоторой долей вероятия, подобное можно предположить и о рефлексии сознания.
В отличие от рефлексии мышления, рефлексия сознания, в принципе, просто в силу возможности ее математического описания, технологизируема. Это означает, что она вполне может быть массово репродуцирована, если на то появится спрос и нужда, например, в сфере воспитания и образования.
Страшно представить себе школу-конвейер будущего, где клонам будут ставить совесть.

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

http://denparamonov.livejournal.com/92652.html
Рефлексия. Школа Лефевра. [Oct. 16th, 2009|11:35 pm] https://l-stat.livejournal.net/img/btn_prev.gif?v=17312 (https://denparamonov.livejournal.com/92291.html) https://l-stat.livejournal.net/img/btn_sharethis.gif?v=18499 (https://www.livejournal.com/update.bml?repost_type=c&repost=https://denparamonov.livejournal.com/92652.html&nodraft=1) https://l-stat.livejournal.net/img/btn_next.gif?v=17312 (https://denparamonov.livejournal.com/92731.html)
[Tags|философ-атлет (https://denparamonov.livejournal.com/tag/%D1%84%D0%B8%D0%BB%D0%BE%D1%81%D0%BE%D1%84-%D0%B0%D1%82%D0%BB%D0%B5%D1%82)]

К сожалению, не смогу попасть на конференцию, организованную последователями Владимира Лефевра. Благодаря Владимиру Лепскому, я получаю приглашения, публиковался. Видел и радость сторонников рефлексивной психологии, и просто-напросто отчаяние Владимира Евгеньевича, когда он практически "объявил закрытым" рефлексивные исследования в России за ненадобностью.

Я по мере сил пытался "пиарить" эти уникальные наработки. Считаю - как и пятнадцать лет назад - Владимира Лефевра гением. А Лепский - просто молодец.
http://www.reflexion.ru/Conferences.html
думаю, что их научная программа неисчерпаема.

Тезисы свои всё-таки опубликую - наверное уже можно. Они - задорные (евпочя) - не без иронии и не без безрассудных сближений в духе лефевровской парадигмы компаративистских исследований.. Пущай лежат...
Введите содержимое врезкиПРОДУКТИВНЫЕ СБЛИЖЕНИЯ УЧЕНИЙ О РЕФЛЕКСИИ: КОСМИЧЕСКИЙ СУБЪЕКТ ЛЕФЕВРА И ИНДИЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ.
Парамонов Денис Олегович
1.При обсуждении «ритмов и интервалов рефлексии» и выстраивая на этой основе «модели музыканта», Лефевр по сути взял в оборот философской репрезентации лишь одно из следствий подобной экспликации гипотезы о соответствии звуковой ритмики и алгоритмов деятельности человеческого самосознания. «У человеческой психики есть свои собственные микроритмы, реагирующие на физические колебания», - говорит Лефевр со ссылкой на Липпса и других европейских философов и психологов[1]. Однако, изучение индийской философии позволяет усилить этот тезис и расширить горизонт возможных философских следствий в случае его принятия.
2.Во-первых, собственно, язык, на котором течение двух тысяч лет проходили дебаты и обсуждения философских проблем и который формировал релевантные фигуры рефлексии – санскрит – создан на основе фонетики. С ранних трудов индийских грамматистов звучание слова имело не меньшее значение, чем смысл его; сама установка на вербализацию, упорядоченное звукопорождение и правильное вычленение смысла слова и предложения из цепочки звуковых сигналов – являлись философской установкой и водоразделом между различными философскими школами[2]. Учебник санскрита Панини «Восьмикнижие» создан на основе фонем: «списка фонем, вариантов фонем, фонологизированных искусственной грамматической терминологией» [3]. Более того, санскрит «вынут» из ритуалов и церемоний, в которых каждому звуку и фонетической связке соответствовало определённое «место»-«топос» или действие-реакция участников жертвоприношений. При этом, санскрит является образцом, канонической «матрицей» для работы сознания и мышления, принципом организации эмпиричностей сознания, схожей с организацией фонем по правилам орфографии, фонетики и грамматики.
Из практики трактовки Вед, в рамках которой применялись в равнозначной степени этимологический, фонетический, семантический, логический и т.д. виды анализа священных текстов «шрути» (услышанных) и смрити (запомненных) – возникли философские школы древней Индии – даршаны – которые индолог Давид Зильберман прямо идентифицировал с понятием «рефлексия» [4].
Во-вторых, взаимодействие звука, ритмизированного звучания слова и «высших психических функций» (понимания, рефлексии, мышления) оформилось в рамках индийской философии в виде понятийного конструкта, в котором важнейшая роль отводилась понятию sphota. Последнее не только обозначало «звучание буквы», но символизировало отношения между звучащими словом, интуицией («схватыванием») смысла и Вселенскими, космическими ритмами воплощения Высшей Речи. В связи с этим, учитывая распространённое учение индусов о создании Вселенной при помощи звука, sphota приобретает значение мировой универсалии, символизирующей ритмику звука, мышления и Вселенной.
В-третьих, на основе указанной концептуализации звуков, мыслительных процессов и ритмов Вселенной, философскими школами выстраивалась наглядная модель «уровней» воплощения звука-Слова и уровней понимания (рефлексии) законов постижения мира по мере осознавания обозначенных уровней. Данная экспликация способна дополнить новыми смыслами базовую «уровневую» модель рефлексии Владимира Лефевра («уровни» рефлексии у Лефевра появляются ещё в ранних работах - см. также его «восходящая рефлексия», «нисходящая рефлексия» и т.д.), «пронизать» звуковыми аналогиями гармонию сосуществования Космоса и Космического субъекта с многослойной рефлексией последнего…
3.Помимо речения, звука, фонетики и т.д., теория Лефевра дополняется и обогащается с помощью представлений школы кашмирского шиваизма о spanda – Божественной Вибрации [6]. Очевидно, что «телесная» и «духовная» вибрации, пронизанные процессом самосознания, сходны с представлениями Владимира Лефевра о рефлексии как «тепловых машинах», хотя именно в «термодинамической модели» рефлексии процессы собственно вибрации (и резонанса) не рассмотрены. Кроме того, синтез в этом понятии spanda представлений о реальной «физической» вибрации в связи с процессами осознания Абсолюта примечателен тем, что вибрация и осознание достигают ритмичной «спанды» в связи с визуализацией Видящей Речи и Вселенской Речи (paśyanti vāc), в связи с насыщенными световыми (люминативными) коннотациями понятий, обозначающих работу мышления. Таким образом, вибрацию может «породить» особым образом организованное визуальное поле, иконизм воображения, - этот позволяет «вернуться» к ранним «визуальным» моделям рефлексии самого Лефевра и осуществить «алгебру и алфавит рефлексивной вибрации», объединяющей психические и физические детерминанты рефлексивных ритмов.
4.Звук «ОМ» и традиции его рецитации не раз прямо или косвенно обозначались Лефевром и его учениками как наглядный пример конкордации психики и звуков. Однако, этот пример может ещё более эвристично описан в связи с принятием во внимание техник визуализации, сопровождающих рецитацию, онтологического статус мандал, а так же с учётом высказанных выше тезисов.
5.С учётом того, что принципы программирования и криптографии прошлого века были основаны на исследованиях естественного языка, причём в качестве такового принимался английский аналитический язык, то санскрит и рефлексия, «встроенные» в ритмику вибрации, а также соответствующий «визуальный алфавит», созданный на основе sphota, может дать толчок формированию принципов программирования и коммуникации следующего поколения.
6. Есть ещё одно несколько неожиданное следствие более пристального рассмотрения феномена «психо-физического резонанса» - обогащение человеческих чувств, ранее описанных в основном в художественной литературе, концептами исторического опыта и философии истории. Это «непроизвольная память», «ностальгия», «поиски утраченного времени» и т.д. «Ностальгия» - неологизм, пущенный в оборот швейцарским врачом Иоганнесом Хофером в 1688 году, состоит из двух греческих слов: «nosteo» («счастливо возвратиться к родным пенатам» и «algos» («боль»). Современный философ истории Рудольф Анкерсмит убедительно доказывает [7], что «исторический опыт», опыт переживания прошлого как возвышенное чувство, сопровождается «ностальгией» и «грустью утраты прошлого»; нередко историческое чувство возникает непроизвольно, как у героев Пруста возникают воспоминания детства. При этом, наиболее отчётливо это щемящее чувство возникает при особом «резонансе», возникающем зачастую при созерцании картин или каком-либо другом «прикосновении к прошлому». В этом случае происходит «мифологизация прошлого», сродни «погружению в шиваистский миф» философов кашмирского шиваизма. В этой связи уместно поставить вопрос о мифе резонансов Лефевра – или же о феноменологии чувств, утраченном времени, которое вызывается в памяти при осознании рефлексивного резонанса.
7.Самосознание субъекта в современном мире в условиях перенасыщенности информацией и экранами перцептивного поля человека, востребует новые формы концептуализации информации, её усвоения, иерархизации и шкалирования. В этих условиях «алгебра и алфавит рефлексивной вибрации» позволит предсказывать поведенческие стратегии и фигуры самосознания.

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

http://fishka.spb.ru/artickles/prikladnieaspecti/reflexia/reflexia.html
Трубицын В.А.
Попытка рецензии на книгу Владимира Лефевра РЕФЛЕКСИЯ.
1
Лефевр – это специалист в области психологии и антропологии, эмигрировавший в США в 1974 году. Он существенно расширил понятие рефлексии, испокон веков понимаемое лишь как способность анализировать собственные мысли. «Ещё в 60-е годы он ввёл понятия рефлексивной системы и рефлексивного управления, существенно изменившие парадигму исследования сложных социально-культурных объектов. Лефевр показал, что теория, описывающая такие объекты, являясь их внутренней компонентой, способна разрушить собственную истинность. Поэтому изучение рефлексивных систем требует пересмотра традиционных отношений между исследователем и объектом исследования» - пояснил В. Лепский в аннотации к книге Лефевра (2003). (Рефлексивная система – это система зеркал, многократно отражающих друг друга).
Карл Поппер добавил: «Это – психология морали, понимаемой в новом смысле».
По мнению Лефевра рефлексия в общем смысле – это направленность человеческой души на самое себя. Пионером в развитии новейших понятий рефлексии был Джон Локк. Он утверждал, что рефлексия - это «особое оперирование субъекта с собственным сознанием, порождающее в результате идеи об этом сознании». Поскольку ни Локк, ни впоследствии Вундт не могли до ХХ века создать теоретическую модель человека, то в новое время в век торжества физики и астрономии толчок в развитии психологии смогли дать Вебер, Фехнер и Гельмгольц, «начавшие использовать физические модели и экспериментальные процедуры для объяснения человеческих реакций».
Затем появился американский бихевиоризм с главной фигурой Джоном Уотсоном. Сторонники этого направления стремились избегать упоминания о субъективных, ненаблюдаемых качествах. Бехтерев создал рефлексологию – науку не о об образах, а о реакциях. «Что не имело ничего общего с поняти-ем о рефлексии в смысле Локка, - заметил Лефевр. - Как и Уотсону, ему хоте-лось изгнать из психологии душу». То есть всякое внутреннее состояние человека он объяснял только внешними реакциями. Павлов связал рефлексы с деятельностью мозга, разделив их на условные и безусловные (врождён-ные). Он сурово ругал ассистентов, веривших в то, что собака имеет внутренний мир: способна любить и т.д.
Позитивизм затормозил развитие психологии, уделяя несоразмерное внимание языку, а не моделям.
В беседе с Н. Кузнецовой Лефевр так объяснил суть своего метода: «Главное – разорвать личные отношения с душой… нарисовать её какими-то мело-выми штрихами на доске, говорить о внутренних потрохах человека, не дрожа от возбуждения и умиления, а рассматривая внутренний мир как материал, прямо на доске». Далее – в статье «От психофизики к моделиро-ванию души»: «Из значков и символов я конструирую структуру, репрезен-тирующую личность, имеющую образы самой себя и других, а так же образы, которые есть у образов; я создаю особую картинку личности: слово «картинка» - не метафора, это реальное изображение на листе бумаги. С другой стороны, моя картинка – это репрезентация булевой функции. Следовательно, в одной репрезентации я комбинирую как структурные, так и функциональные свойства. Каждая «личина» структуры имеет собственную логику. Работая в логике структур, мы можем на время забыть о функциях, преобразовать структуру и затем вернуться к логике функций».
Доктор психологических наук В. Лепский, составитель третьего издания книги Лефевра (2003), утверждает, что:
- теоретическая модель психики Лефевра сделала возможным увидеть глубинную природу психофизических законов и человеческих эмоций, а также открыть их неожиданную связь с размерами музыкальных интервалов и структурами элементарных мелодий
- рассмотреть совесть человека как особый психологический феномен (в книге «Алгебра совести»)
- построить мост над глубочайшей пропастью, разделяющий мир науки и мир субъективности и искусства
- значительно расширить зону приложения математики, показав, что она может с успехом применяться для представления человеческой рефлексии, внутренних переживаний и даже свободы воли
- представить крупномасштабные социальные явления, такие, как например, информационная война, в виде взаимодействия макро-субъектов, способных многократно отражать друг друга и проводить рефлексивное управление (чем особенно прославились страны Запада в международных отношениях)
- дать возможность Джорджу Соросу, одному из крупнейших финансовых спекулянтов, вероятно, позаимствовать у Лефевра методологию воздействия на мировые финансовые рынки
- выдвинуть гипотезу о том, что рефлексивные системы неслучайны во Вселенной и неотделимы от известной попытки обоснования необходи-мости включения феномена человеческого сознания в картину мироздания.
2
Книга содержит 4 монографии, 2 статьи и дополнительные материалы (публицистика, дискуссии, интервью…). Всего разу не охватить…
В рефлексивное управление входит, например, маскировка военных объектов, создание ложных целей, дезинформационные провокации и т.д. Более сложным видом является формирование ошибочной доктрины противника посредством его «обучения». (Как пример – многократный однозначный ответ на уловку соперника с резким изменением стратегии в решающий момент). Сюда же примыкает умение создавать ложную картину на театре военных действий в сознании противника, провоцируя его удар на якобы неприкрытый фланг и т.д. Как и подбрасывание противнику якобы своего ложного восприятия общей ситуации методом специальных операций. Весьма важным способом является нейтрализация «дедукции» противника – например, в случае прорыва немцами французского фронта у Седана (1940), когда после прорыва линии фронта немцы имели возможность направить танковый удар в разные цели – а в какую именно, невозможно было определить.
Более сложным методом является управление противником, который сам ведёт рефлексивное управление. Что относится к высшему пилотажу контрразведок. Ну и, наконец, есть рефлексивное управление противником, который слишком понадеялся на безгрешность применения математической теории игр.



Автор, как видите, ограничился в основном примерами из военных игр. Хотя на наш взгляд многие примеры рефлексивного управления давно известны в настольных комбинационных играх, что является более универсальным примером для всех отраслей знания, где оно встречается. Например, в трёхсторонней шахматной игре ДИПЛОМАТ (в игротеке сайта www.fishka.spb.ru (http://www.fishka.spb.ru)), являющейся, по сути, обоснованием принципов многосторонней дипломатии вообще, осуществляется не только рефлексивное управление сразу двумя независимыми друг от друга игроками, но и описывается концепция конкурентной морали. Которая не имеет ничего общего с благостной моралью религиозно-философского плана. Ещё дальше шагает рефлексивное управление в синхрошахматах с одновременным выполнением ходов. В этой игре цепочка рассуждений вроде «я думаю, как думаешь ты о том – что думаю я…» является основным правилом. В реальных жизненных ситуациях её исход не поддаётся математическому решению. И игроку, осознавшему, что он уже находится в указанной ситуации, остаётся лишь бросить монетку для случайного выбора одного из вариантов ответного хода.



Потихоньку мы переходим ко второй монографии – от «Конфликтующих структур» к «Космическому субъекту».



Веря, что мы не одиноки во Вселенной, Лефевр строит метафорическую картину мира, в которой разумные существа способны вмешиваться даже в космологическую эволюцию (!). Чтобы показать связь феномена человека с фундаментальными физическими законами. Но прежде, само сбой, исторический ракурс.



Он отталкивается от «потрясающей по своей поэтической силе космоло-гической концепции Н.Ф. Фёдорова (1826 - 1903), который, будучи глубоко верующим христианином, соединил в своей схеме мира веру с неминуемым воскрешением мёртвых с технологическим прогрессом».
Воскрешение мёртвых возложено Богом на человека, а остальное – дело техники. Но именно в этом Фёдоров видит главное предназначение человека. Хотя и не очень понятно – почему. Есть задачи и покрупнее: познать тайну мироздания, тайну жизни – и пронести факел жизни по Вселенной. Хотя новейшие научные открытия и доказали, что вечности нет, наше время ограничено жизнью Солнца – да и сама Вселенная склонна превратиться в ничто. Хотя, конечно, в весьма отдалённом будущем. Ну и что? Тут важна сама философия: мы обречены вместе с мирозданием – так и не поняв его. Однако обидно…
А Лефевр соглашается с Фёдоровым: «В этом состоит высший смысл познания природы, и только это оправдывает неудержимое индустри- альное развитие»… (Ой ли?). Попутно Лефевр обеспокоен тем, что воскресших некуда будет размещать – что потребует нашей срочной экспансии в другие миры, что само по себе является ещё более сложной задачей. Да, да – более сложной. Ибо трёхмерные голограммы с той или иной моделью личности уже существуют. А путешествие обезьяны в джинсах к звёздам всё еще трудно представить даже в самых буйных фантазиях. Проще послать туда автоматику будущего – да и то через океаны времени в миллиарды лет… То есть всё равно, что на тот свет. И безо всякой надежды на обратную связь… Но Фёдоров призывал приступить к решению указанной задачи немедленно! Сходные идеи были озвучены недавно Ф. Типлером (1994).



Весьма известный француз П. Тейяр де Шарден (1881 - 1955) предположил, что в начальном состоянии Вселенная состоит из особых частиц, каждая из которых обладает как материальным так и духовным аспектами. Как бы возвращая нас в ту эпоху, когда религия и наука составляли одно целое. Что вполне простительно было для теолога и антрополога в одном флаконе. Тем не менее, его книга о феномене человека до сих пор весьма популярна. Эволюция у него в конечном итоге начинает управляться человеческим сознанием и завершается в точке «Омега», в которой Вселенная превращается в единое гуманное и разумное существо. Вполне красивая сказка для дикарей, погрязших в бесконечном самоуничтожении. Эти придурки всем своим существованием постоянно опровергают де Шардена. А Юлиан Фрумкин-Рыбаков, блистательный поэт современного Петербурга, спасает его идею в книге «Дайте жизни оболочку»:
на грани двух миров и сред
квант духа переходит в свет



Прекрасные поэтические метафоры Фёдорова и де Шардена оказались неспособными быть соотнесены, как выразился Лефевр, формально-математическими представлениями о Вселенной. На что, безусловно, претендует сам Лефевр. Его книга переполнена мухобойными формулами. Но не только. В ней масса весьма смелых предположений. Включая возврат к фантастике де Шардена с точки зрения новой науки.

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

3
Создавая модель разумного существа в масштабах Вселенной, Лефевр для начала даёт ещё одну формулировку сильного антропного принципа.
Мы можем допустить лишь такие начальные условия возникновения Вселенной, при которых с неизбежностью должен появиться наблюдатель, подобный нам самим. Тем более, что сегодня единственные известные нам космические субъекты – это мы сами.



А существуют ли, вопрошает автор, отличные от нас космические субъекты? Полную квалификацию возможных таких субъектов дал Н. Карташев:


Такие, как мы
Овладевшие энергией своего Солнца
Их дом – целая галактика

Что позволило Кардашеву оценить объёмы информации, доступные для передачи каждой цивилизацией. Расчёты по формуле Ф.Дрейка показали, что одновременно с нами в нашей галактике должны существовать нес-колько сот тысяч цивилизаций, способных оповестить другие цивилизации о своём присутствии. Но радиоэфир молчит.



Цивилизации второго типа могли бы проявить себя даже астроинженерной деятельностью в больших масштабах – но и таких объектов, подобных сфере Ф. Дайсона, никто так и не обнаружил. Хотя и были открыты объекты с весьма мощными пульсирующими излучениями (пульсары и квазары), похожими поначалу на сигналы искусственного происхождения. Последовательно Циолковсский, Харт (1975) и Шкловский (1976) пытались обосновать возможность неудержимой космической экспансии цивилизаций. Но никакой «волны разума» в нашей Галактике не было обнаружено, что лишний раз доказывает: во всяком случае во Млечном пути мы одиноки. Или слишком архаично представляем себе иной разум весьма похожим на нас самих. Но не всегда.



Ещё Циолковский, отец русской космонавтики, мечтал об «эфирных существах», способных получать энергию от Солнца наподобие растений. И совсем уж более смелыми были фантазии у Фреда Хойла и Станислава Лема, допускавших существование плазменных организмов, структури-
рованных магнитным полем. Что и вдохновило Лефевра рассуждать о разумныхмагнитно-плазенных системах (МПС), тела которых могут иметь космические размеры (до 150 000 км). Какими могут быть отличительные признаки гипотетических магнитно-плазменных субъектов? Лефевр заявил, что где-то в 1993 году он уже высказывал гипотезу, суть которой состоит в том, что «субъекты, наделённые совестью, могут отражать свои переживания с помощью систем математических пропорций, совпадающих с системой натуральных музыкальных интервалов…» Так как «в соответствии с формальной моделью рефлексии наборы натуральных музыкальных интервалов оказывались связанными не только с акустическими свойствами звуков, но и с глубокими алгебраическими структурами, лежащими в основе феномена совести». (?!) То есть, анализируя радиоволны, оптические спектры и другие источники информации из космоса, мы сможем предположить их искусственное происхождение. Но эта весьма экстравагантная гипотеза никого не заинтересовала.



На этом смелые вторжения Лефевра в бездны космоса не закончились. Объект SS433 вероятно состоит из звезды-гиганта и рядом расположенной чёрной дыры, которая вытягивает из гиганта вещество, образуя вокруг себя аккреационный диск с выбросом двух тонких струй весьма жёстких излучений из своих полюсов. (Попасть в которые для нас было бы уско-ренным вариантом Апокалипсиса). Но этот объект весьма далёк и направление грозного луча по отношению к нам составляет 79 градусов. Лефевр предположил, что «объект SS433 представляет собой гигантский космический монумент, исполняющий посредством спектральных линий гимн создавших его существ». Неплохая раскованность, не так ли? И вот уже почти открытие: конфигурация спектральных линий объекта образовала мелодию в тональности до-мажор. Не зря же Кардашев (1977) высказал мысль, что «активность радиогалактик и квазаров может быть связана с жизнедеятельностью существ, которые по своей физической природе ближе к магнитосферам звёзд и планет, чем к живым организмам, населяющим Землю». Но ведь мы видим указанные объекты такими, какими они были миллиарды лет назад, уточняет Лефевр. На расстояниях, соответствующих более поздним эпохам эволюции Вселенной их нет. Как и предполагаемой деятельности разумных плазмоидов.
Чтобы во всём этом разобраться, Лефевр сначала решил построить теоретическую модель космического субъекта. Который в перспективе смог бы соответствовать цивилизации третьего типа, оперирующей энергиями в галактическом масштабе. Само собой, такой субъект будет весьма далёк от биологических существ в нашем понимании. Но так или иначе мы будем двигаться от себя, так как у нас просто нет других отправных точек. Ну и что главное в человеке?
Мы способны оперировать с категориями «добро» и «зло» и при некоторых обстоятельствах обладаем свободой выбора. И потом выяснилось, что готовая модель ещё к тому же описывает кристально ясный динамический процесс. «Итак, мы закладываем в модель космического субъекта наши интуитивные представления о человеческой морали». М-да… Но ведь я показал с математической логикой, что благостная мораль – это фикция при количестве игроков более двух. (А сплошь и рядом – и при двух игроках… и даже при одном самоубийце!). Что же вы, г-н Лефевр, засыпали нас водопадом формул, а в основу своих теорий кладёте интуитивные представления демагогов?



Я вообще-то ожидал более масштабного описания главных человеческих качеств, начиная хотя бы с уровня интеллекта. А вот с моралью полный прокол. Уж если говорить не о напыщенном трёпе моралистов любых специальностей, а о чём-то более объективном, то новость у нас плохая. В комбинационных играх при числе игроков более двух благостная мораль напрочь исчезает. Как и в реалити-шоу – в реальной жизни. Если вы не Робинзон. Вся наша действительность – это сложнейший узор многосто-ронних стратегий. Так что оперировать категориями морали мы пытаемся всего лишь на уровне закона джунглей. Неважнецкое, скажем, получилось обоснование для модели чуть ли не Высшего Разума.



И вот уже совсем уж смелое заявление Лефевра: «Мы можем попытаться извлечь информацию о ментальной сфере человека посредством мате-матического анализа функции, описывающей поведение человека». Далее следует каскад формул. И заявление: «Возможно установление прямой связи между законами сознания и теми законами, которым подчиняется физический универсум». (Импретация антропного принципа).



Далее он говорит: «Если допустить, что мы являемся инструментом Вселенной, то наше предназначение – это борьба с тепловой смертью.
В нас заложен принцип, заставляющий нас стремиться стать вечным двигателем, то есть существовать вечно (?). А наше существование и есть символ отсутствия тепловой смерти. Однако можно ли представить какой-либо теоретический аргумент в пользу того, что наше существование это не просто локальный феномен, не игра случая в многообразном мире, а манифестация глобальных законов, лежащих в основе Вселенной? Такой аргумент существует». Далее Лефевр доказывает, что информация о природе человека заложена в фундамент Вселенной, так как математическое описание субъекта совпадает с формулировкой второго начала термодинамики. (Ещё во второй половине 19 века Р. Клаузевиц показал, что эволюция Вселенной завершится тепловой смертью). Мысль Курта Геделя состояла в том, что идея вечного существования индивидуума – хотя бы в виде монотонно повторяющейся одной и той же судьбы – не противоречит общей теории относительности Эйнштейна. Но всех превзошёл Ф. Дайсон, посвятивший специальное исследование возможности бессмертия в контексте тепловой смерти Вселенной. Он постарался показать, что и в умирающей Вселенной будет ниша, в которой смогут обитать разумные системы.
Хаббл доказал в 1929 году справедливость стационарной модели Фридмана. В основе нынешних сценариев эволюции Вселенной лежит стандартная релятивистская модель инфляционного расширения. Да вот беда. В системах с отсутствием гравитации начальные сгущения материи будут размываться и, в конце концов, все частицы материи равномерно распределятся в пространстве (Penrose - 1989). Такому распределению будет соответствовать максимум энтропии. При наличии гравитации (а это тот мир, в котором мы находимся) материя в конце концов сожмётся в одну большую чёрную дыру. И этому тоже будет соответствовать максимум энтропии. То есть по мере роста энтропии вещество во Вселенной будет распределяться всё более неравномерно. Но эволюция в такой Вселенной уже не может описываться классическими релятивистскими моделями, в основе которых по допущению отцов новой астрофизики лежит предположение о равномерном распределении вещества в пространстве!



Далее Лефевр озвучивает свой фантастический сценарий борьбы носителей сознания за выживание в такой самоубийственной Вселенной.
Он допускает, что уровень ранее описанных им возможных магнитно-плазменных субъектов таков, что они понимают неизбежность скорой катастрофы (в космической шкале времени). И поэтому каждый из них в своей галактике догадается даже при отсутствии межгалактической связи с другими аналогичными МПС о том, что все они это понимают. И поэтому будут заинтересованы организовать выброс материи за пределы галактик для уменьшения их плотности. Такой приём он назвал Коррекцией.



Заканчивает свою фантастику Лефевр уже нефантастическими выводами. Занявшись выяснением проблемы одновременности действий МПС для получения нужного эффекта по изменению распределения вещества во Вселенной, он пытается доказать, что это будет возможно.
Каждый субъект, достигший мощи для возможного участия в Коррекции, может рассчитать оптимальную стратегию совместных действий. И придёт к выводу, что для достижения нужного эффекта потребуется всего лишь 1% всех МПС. Для которых потребуется принципиальное изменение характера эволюции, колоссальных усилий и жертв – вплоть до героической гибели своей галактики во имя счастья других и сохранения разума. Получив такие данные, рационально мыслящая МПС, скорее всего, примет решение не принимать участия в Коррекции – видимо довольствуясь тем, что ей в таком случае наверняка останется для жизни большой отрезок времени. Хотя потом вся Вселенная и погибнет. Но Лефевр полагает, что приступить к Коррекции смогут только такие космические субъекты, которые будут способны совершить свой выбор в соответствии с определённым моральным принципом.
Иммануил Кант сформулировал такой принцип: «Существует только один категорический императив, а именно: поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой, ты в то же время сможешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом». Вероятно, каждая МПС способна понять такой принцип. И тогда, скорее всего, она признает самым справедливым решением честное бросание жребия для самой себя. Исходя из 1% достаточности позитивного результата для Коррекции, альтернатива «участвовать» появится с вероятностью 1: 100, а «не участвовать» – с вероятностью 99 : 100. В результате неукоснительного следования такой стратегии субъекты окажутся способными произвести Коррекцию. Автор заключает: «Мы видим, что вся совокупность космических субъектов порождает не только моральный, но и физический закон, поскольку по всему пространству Вселенной идёт унифицированный процесс перераспределения плотности вещества».



Так и случилось, что я убил мораль в многосторонних играх, а Лефевр её воскресил. С тою лишь разницей, что я рассуждал о реальных объектах в реальных ситуациях (здесь и сейчас), а Лефевр – в компании фантастов. И в масштабах виртуальной Вселенной. Просто для того, чтобы показать свой уровень умения оперировать тем, чего нет. Но которое может быть. Это, разумеется, и есть высший пилотаж для фокусника, достающего из шляпы зайца. За такой уровень даже учёные степени дают.
Ради объективности следует упомянуть, что в одной из последующих работ «Элементы логики рефлексивных игр»Лефевр легко опровергает сам себя. Он пишет: «Рассуждения и взаимоотношения в конфликте принципиально иные, чем в научном споре. Побеждает наиболее изощрённый лжец». Да и в дальнейшем тексте о рефлексивном управлении Лефевр более похож на сержанта, который подбадривает своих коммандос в духе голливудского триллера без малейшего их осуждения. Такова РЕАЛЬНОСТЬ. Именно в таком мире мы обитаем, а всё остальное – это фиговые листочки поверх истины.

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

«Семь уровней рекурсивной рефлексии», второй уровень у журналистов, третий - у философов

Выготский выделял шесть уровней рефлексии.
Далее его теорию развили.

А на каком уровне вы?

Так, интересными мне показались мысли В.Сысуева.
Вадим Сысуев: «Семь уровней рекурсивной рефлексии»
"В теории игр есть понятие "ранг рефлексии" – количество циклов "я понимаю, что ты понимаешь, что я понимаю, что ты понимаешь...", которыми обычно пользуется игрок.
Человек может не осознавать, осознавать свое поведение, может не осознавать, что он осознает свое поведение, может осознавать, что сознает свое поведение и т.д. Можно выделить следующие уровни осознания или уровни рефлексии:
1. Неосознанное поведение. Человек действует автоматически, не отдавая себе отчет о причинах своего поведения.
2. Осознание мотивов, причин и символики своих поступков. Человек задумывается о причинах своего поведения.
3. Рекурсивное осознание того, что он осознает мотивы и причины поступков. Осознание континуальности рефлексии вглубь (по уровню).
4. Осознание того, что 3-й уровень рефлексии – финальный. Рекурсивность осознана, размышления о рефлексии завершились. Шперрунг. Остановка размышлений.
5. Обнаружение что после финального 3-го уровня рефлексии все же, так или иначе, появился 4-й. Таким образом происходит осознание, что и 4-й уровень не финальный, тем более, что мы размышляем о нем уже на 5-м уровне.
6. Осознание того, что финала рекурсии нет, механическое повторение "осознаю что осознаю что осознаю" бесконечно, однако появилась мета"рефлексия. Осознание континуальности рефлексии как вглубь (по уровню) так и вширь (качественные изменения рефлексии). Это подтверждается наличием уже пяти уровней рефлексии и этот шестой.
7. Осознание того, что качественные изменения рефлексии возможно и бесконечны, но они суть не более чем качественные изменения. Разнообразие уже исчерпано, и я могу только повторяться как количественно так и качественно. Ведь добавление лишней приставки "мета" к слову "мета"мета"мета...рефлексия" уже не даст принципиальных изменений рефлексии. Если рефлексия может изменяться только количественно и качественно и больше никак, то этот пункт РЕАЛЬНО финальный, так как даже он не отличим от предыдущих (по крайней мере он также мета"мета"рефлексивен). Кроме количества и качества рефлексия может обладать еще какими-то параметрами, которые НЕ качественно и НЕ количественно отличают новую рефлексию от старой. И эта новая рефлексия НЕ является мета«рефлексией» Поскольку рефлексия, не являющаяся мета"рефлексией, по видимому, уже не является рефлексией, и мы выходим за саму тему обсуждения, называемую "уровни рефлексии", объявляю этот 7-й пункт последним оригинальным пунктом темы".





Г.А. Балл понятие рефлексии рассматривает "в контексте традиций анализа сознания, сложившихся как в рамках деятельностной парадигмы, так и в американской гуманистической психологии".

Далее отрывок из статьи: Балл Г.А. Категория рефлексии в контексте анализа сознания субъекта. - С. 27-30// В Сб.: Рефлексивные процессы и управление. Сборник материалов VII Международного симпозиума 15–16 октября 2009 г., Москва / Под ред. В.Е. Лепского – М.: Когито-Центр, 2009. — 272 с.

"Согласно одному из постулатов последней (см., например, [1]), «human beings are aware and aware of being aware — i.e., they are conscious» (люди осведомлены и осведомлены о том, что они осведомлены,— т.е. они сознательны). Конкретизируя этот тезис, будем считать пред¬ставленное в сознании человека знание о любом объекте А (Conscious knowledge of А) системой, состоящей из двух подсистем: а) осведомлен¬ности об А (Awareness of A — модели, в широком понимании, несущей информацию /более или менее адекватную/ об А); б) модели, несущей информацию о наличии такой осведомленности. Итак,
Conscious knowledge of А = Awareness of A + Awareness of (Awareness of A) (1),
т.е. представленное в сознании знание является рефлексивным (ср. трактовку рефлексии В.А. Лефевром как «способности некоторых систем строить модели себя и одновременно видеть себя строящими такие модели»).

Формула (1) непосредственно описывает рефлексию 1-го порядка, при которой сама рефлексивность знания, вообще говоря, не становится предметом осознания (ср. проанализированную трактовку осознания Л.С. Выготским). Между тем, нормально развитые взрослые люди способны и на рефлексию 2-го порядка, описываемую формулой:

Conscious knowledge of (Conscious knowledge of А) = Awareness of (Conscious knowledge of А) + Awareness of (Awareness of (Conscious knowledge of А)) (2),
где Conscious knowledge of А расшифровывается согласно формуле (1).

Такая рефлексия составляет неотъемлемую сторону деятельности ученых, писателей, журналистов и т.п.

В деятельности же философов и методологов (а также психологов, исследующих мышление, сознание, рефлексию) существенна и рефлексия 3-го порядка, которую легко описать по введенному выше образцу.

В целом представленная рекурсивная схема демонстрирует как всеобщность применимости понятия рефлексии к психологии человека (что позволяет говорить о категории рефлексии), так и важность различения разных уровней рефлексии".

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

«Рефлексия – это также способность встать в позицию исследователя по отношению к другому “персонажу”, его действиям и мыслям» [103, 16].

В разработке рефлексивно-деятельностного подхода к пониманию феномена свободы мы опирались на представление В. Лефевра о структурной природе рефлексии – многоуровневом процессе отражения «Я» и другого в ситуации взаимодействия. Рефлексия, согласно Лефевру, представляет собой «рефлексивную систему» – «систему зеркал, многократно отражающих друг друга» [98–103]. Каждый новый шаг рефлексии отличается более обобщенным характером отражения «Я-наблюдающего» за своей деятельностью. Различные уровни рефлексии субъекта представлены на рис. 1.

http://www.e-reading.club/illustrations/1020/1020803-Autogen_eBook_id1 Рис.1. Графическая метафора рефлексивных рангов (В. Лефевр).
Графическая метафора рефлексивных рангов включает три уровня рефлексивного отражения, где:
– x 1 символизирует субъекта, каков он есть в действительности;
– x 2 – образ себя, каким видит себя субъект;
– прямоугольник символизирует модель себя (идеал).
Рассмотрим, как работает модель Лефевра в случае возникновения препятствия на пути к достижению цели. Субъект может осуществлять рефлексию на различных уровнях отражения:
– на нулевом уровне рефлексии субъект наблюдает за своей деятельностью, осознает препятствие как ограничение действия (деятельности);
– на первом уровне рефлексии субъект осознает ограничение своей деятельности в качестве границы «Я» и рефлексирует на образ «Я-ограниченное», несвободное;
– второй уровень рефлексии включает в процесс отражения идеал – модель себя, в которой «Я» представляется деятельным и безграничным по своим возможностям: на этом уровне рефлексии происходит встреча «Я-ограниченного» и «Я-безгранично-го» – человек переживает диалектическое противоречие, которое при условии утверждения себя как «Я-безграничное» разрешается преодолением препятствия в деятельности или изменением отношения к препятствию.
Функция переживания в ситуации ограничения, помимо сигнальной, заключается и в том, что, осознавая и переживая себя ограниченным в ходе рефлексии противоречия «Я-ограниченное» – «Я-безграничное», человек осуществляет поиск смысла. Происходит то, о чем пишет В. Франкл: обладая личной позицией, человек как духовное существо, поднимается над ситуацией, преодолевает свою единичность, изменяет отношение к ситуации в результате обнаружения смысла. Очевидно, в процессе построения нового отношения к границе, человек по-иному начинает относиться не только к ситуации, но и к себе. Первоначально возникшее противоречие между «Я-ограниченным» и «Я-безграничным» по мере его осознания и переживания развивается, подвергается трансформации. Возможны два варианта трансформации:
1) в большей степени корректируется компонент противоречия «Я-безграничное», превращаясь в итоге в «Я-небезгранично» – противоречие исчерпывает себя, человек смиряется с ситуацией;
2) в большей степени корректируется компонент противоречия «Я-ограниченное» – человек «взбрыкивает», открывает компенсаторные, новые возможности, значимую для себя виртуальную реальность, в которой он не воспринимает себя ограниченным.
Эти виртуальные миры, открывающиеся человеку в процессе поиска смысла, – творчество, свобода мысли, реализация таких общечеловеческих ценностей, как добро, любовь, честь, защита своего личного достоинства, следование истине и т. п.
Переживание, возникающее в ситуации ограничения значимой для него деятельности, понимается как специфическая деятельность по построению смысла, которая:
– интенсифицирует рефлексию на «Я-концепцию»;
– углубляет и наполняет энергией осознание противоречия «Я-ограничено» и «Я-безгранично» до его разрешения;
– актуализирует смысловые структуры деятельности, включает их в общее поле противоречия, центром которого выступает «Я»;
– замыкает в кольце рефлексии «Я» на деятельность, на необходимость действовать.
При этом «Я» выступает одновременно источником напряжения и объектом интенсивно осуществляющейся рефлексии. При осознании и переживании противоречия возникает особый режим рефлексии, когда все завязано на «Я» – любая мысль соотносится с «Я-концепцией», проходит проверку, коррекцию. Поиск смысла, очевидно, осуществляется методом перебора множества ценностей по максимуму (каждая из ценностей соотносится с «Я» и конкретной ситуацией, переживается в этом соотношении) и завершается выбором одной из них. Обнаруживая свое «Я» в связи с этой ценностью, человек вырабатывает новое отношение к себе и ситуации, в которой уже нет когнитивного диссонанса: «Я-мотивосообразное» и «Я-целенаправленное» совпадают; в результате человек разрешает противоречие, находит конструктивный выход из фрустрирующей ситуации.
С позиции рефлексивно-деятельностного подхода содержание процесса целеполагания определяется результатами рефлексии мотивационно-потребностной сферы: знание о своем мотиве приводит к построению цели. Рефлексия способствует осознанию противоречий, высвечивает их на одном или различных уровнях деятельности. Фокус направленности рефлексии на «Я-концепцию» и компоненты структуры деятельности определяется мотивационно-потребностной сферой личности, опосредованной культурой общества. По мнению Фихте, никакой рефлексии не может быть, если нет стремления; без рефлексии «нет побуждения, нет ограничения и ограничивающего» [176, т. 1, 298]. Без рефлексии и преодоления противоречий не может быть и движения, развития личности. Что касается целереализации, то она возможна тогда, когда у человека сформированы все компоненты структуры и уровни деятельности. Рефлексия на процессы и компоненты деятельности еще более усложняется из-за необходимости фиксации результатов деятельности и их соотношения с прогнозируемой целью, содержанием «образа Я», самооценкой и другими элементами «Я-концепции».
Каждый из уровней рефлексии, функционирующей как системы, характеризуется особенным, т. е. присущим только данному уровню отражения содержанием осознания, переживания и изменения границ пространства возможностей. При рефлексии границ возможностей, фиксации разницы между границами актуальных и виртуальных возможностей человек сталкивается с противоречием, которое в процессе специально организованной деятельности перерастает в стремление достичь поставленной цели. В рефлексивно-деятельностном подходе к изучению свободы используется разработанная С. Л. Рубинштейном (1922; 1940), А. Н. Леонтьевым (1975) и развитая в трудах их последователей теория деятельности. Деятельность понимается как внешняя и внутренняя активность, направленная на достижение значимых целей.
Ее динамический аспект в ситуации столкновения с препятствием обнаруживается при определении границ возможностей, причин и следствий выхода человека за границы своего «единичного Я» во всеобщее, преодолении противоречий в деятельности.
Структурно-функциональный аспект рассмотрения деятельности, основанный на принципе анализа по единицам (Л. С. Выготский), позволяет учитывать место отражения границ возможностей в структуре деятельности, уровни рефлексии, задействованные в отражении противоречия и особенности регуляции деятельности.
Генетический аспект рассмотрения деятельности выступает значимым для сравнительного анализа особенностей определения, переживания и достижения свободы в различном возрасте.
Рефлексивно-деятельностный анализ феномена свободы проводится на выделенных в психологии уровнях деятельности: целеполагании, мотивационно-потребностном, целереализации, оценке, – в своей совокупности представляющих структуру и динамические аспекты деятельности. Содержание и компоненты деятельности на каждом из ее уровней потенциально могут быть осознаны и отрефлексированы субъектом. В реальной деятельности некоторые ее компоненты и процессы могут осознаваться на различную глубину. Однако в целях формального анализа и получения нередуцированной картины деятельности, в которой субъект достигает и осознает свободу, принимается допущение о максимальной степени рефлексии (множестве ее рангов) на максимально «развернутую» деятельность – представленную во всем богатстве своего содержания на каждом из ее уровней. Такая деятельность аналогична и вбирает в себя характеристики:
– субъектной, предметной, творческой, самостоятельной (С. Л. Рубинштейн);
– «сформированной» учебной, поэтапно управляемой деятельности учащихся» (П. Я. Гальперин);
– «деятельности достижения» (Х. Хекхаузен);
– «полноты действия» (М. Мамардашвили);
– деятельности в ее духовном, культурном контексте (М. М. Бахтин).
Рассматривая деятельность в широком культурно-историческом плане (подобно Л. С. Выготскому), российский философ, психолог М. М. Бахтин считал, что психология призвана исследовать жизнь как деятельность, причем, не столько физическую, сколько духовную. Поступок определяется им как результат ответственно воспринятого, а не навязанного извне долженствования. По его мнению, общезначимая ценность становится действительно значимой только в индивидуальном контексте.
Человек, в силу того, что он включен в культуру, основанную на творчестве, признается способным к самодетерминации, ответственности за свои поступки. Несомненно, при таком понимании деятельности и человека как феномена культуры открываются богатые возможности использования феноменологического подхода к изучению свободы.
Свободное действие, по мнению М. Мамардашвили, тяготеет к полному действию, к тому, чтобы содержать лишь порождение внутри себя, на своих собственных основаниях». «В мире потенций, т. е. в мире полного действия или через него, соединены все миры» [110, 132]. Это означает, что в свободном действии есть развитие: «… свободное действие – то, которое должно делаться снова и снова. А раз так, то будет развитие, творение нового, по-старому не сделаешь» [110, 148].
Х. Хекхаузен отмечает следующие характеристики деятельности достижения на основании суждений наблюдателей:

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

http://www.reflexion.ru/Library/J2006_1.pdf
https://psy-journal.hse.ru/data/2013/10/31/1283222973/beseda_10-02p7-23.pdf
https://yandex.ru/clck/jsredir?bu=uniq1514021948628354393&from=yandex.ru%3Bsearch%2F%3Bweb%3B%3B&text=&etext=1644.kE4nZzgYEGoWr6rawKew2ucOK0Hi-BnDgUxjhR6x4ECecP-R8JbqmwV6vYr-Tuv9PmjTwENFzcuHXy5ec5qg0_KLCVX9pzVMsKYJ2KkHTns.74 5955addc1be35afd57e9181a511620f8fc6c00&uuid=&state=PEtFfuTeVD5kpHnK9lio9T6U0-imFY5IshtIYWJN7W-V64A9Yd8Kv-PJgis4UdqY898U4_M9m96up7GNseYew7qYc5N82vnhlOpMibbS ztXgSu65MpZTTg,,&&cst=AiuY0DBWFJ5fN_r-AEszk-LoYHcAK7bSGpbsBVxRu1Ctuwk3IiMVSCxW1paMUlJQzaeCcvy5 MPxrtSjWhj5KgMoFLRrd2_7esspIv5Ktir6NowglBrVJT49lWK NkSU0uRBVHURtuhnNnq7FC139DLNbQNFccX8JsCOcObQH7pMqf 33spjYTwYBwAExLE5GpRzIMDarfkNKhfbKD9LVamq7M42K50Ri 7MDpELP431tSNzL-d-vfDQrwU5tj2fk7AXeeuSUczfqr2czPAl6m5oilwTdrK1Yvoq9_ c5wEbUes6xz6B2kDVnndNwM9j_bKJwPhsMvLF55vFAQIjoXUAz XJys_yVDKMdGBvaFJu5ew2hbNVFV2EGPSCflEKzjY2sWqkYuRx XznMnWyfu2Ru3uP9Pu5fx20dIlrj9ixB3BRyRKp0Gn4PabxMZ3 J8-jL_0PejJP-Fy1qmeWBXpDz-1PUXdhRld9e1ECTWAAnE1DgtBG6neptGYb2cXtx5aipRo1kG-W7jTJho15jMmwyq05-JgIqR_3CIm6E793zNGOdvPOJTfta3eyPxNbm1_-XS52DUpiLCk31fyvWyvrVoADck64dB7u7h0A-Jry76DS8fBsQTpYDOPVBXV4Wdkta7MsEPBs9d39QquhZwjyUxH DRCkRBYyF1d4m&data=UlNrNmk5WktYejR0eWJFYk1Ldmtxa3FuU0xsZ3BnWFU1W UZnM3FhWEcwYjV6ZUZobDJMWDdESmxlMUt5OWtVZ3JqTmVEZzE 3enZRbm1GaGxmZmFpd0poMENMMzRJTWlqVjV6YlRPTkpfZjEtM EotekE4VkxFazdaNEpmU0I3aElPcWJENUQ5YnZrQk4xaVhuN21 ZWENnLCw,&sign=ce2768663df23ab74130405a8babb03e&keyno=0&b64e=2&ref=orjY4mGPRjk5boDnW0uvlrrd71vZw9kp5uQozpMtKCWbgD HRNa-0ylh2wjHfhqMhYe6zhrw2W5aXLtakbDduCuij9mUbQmfNXqIak eWUMapbJOG4oYFWMXDCmENfjtH-5sZqLE3ARRUlRce4Gd1GliS_pUFI9NpMyD6t8RYOpuZoMUiOCi wpBsTCCtVwmiQhArdO64Y3gLfThOlQgFgILqFP4OPh83Z7NrYl LJIxgvsmtFhYAWjTHEz1KQQIZHj03HiZg2Dot-E,&l10n=ru&cts=1514024100183&mc=3.755384082131711
http://nii.smdp.ru/books/meta-intro/5.htm

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

https://professionali.ru/Soobschestva/psi-faktorvzglyad/vladimir-lefevr-nedetskie-igry-refleksivnogo-/
Владимир Лефевр. Недетские игры рефлексивного управления.

Владимир Лефевр. Недетские игры рефлексивного управления.

http://nonlin.ru/files/photos/Lefevr_Vladimir_Aleksandrovich.jpg

Владимир Александрович Лефевр — живой классик советской, постсоветской и американской психологии, автор теории рефлексии сознания и рефлексивного управления. В начале XIX века Джон Буль создал алгебру, позволившую перевести на строгий математический язык формальную логику Аристотеля. С помощью булевой алгебры Владимир Лефевр описывает работу сознания.
Каждая книга Лефевра — «Конфликтующие структуры», «Алгебра совести», «0.62», «Космический субъект», «Рефлексия» и другие — событие не только в мире психологов, но и среди управленцев, политиков, военных, дипломатов, астрономов, философов. В Москве, в Институте философии РАН, регулярно проводятся конференции по рефлексивному анализу, почетным гостем которых каждый раз бывает Владимир Лефевр. В 2009-м году он вновь посетил Москву — и почти одновременно с этим вышла его новая книга «Курс лекций по теории рефлексивных игр» (Москва, Когито, 2009). Давний автор нашего журнала Александр Левинтов встретился с Владимиром Лефевром, чтобы поговорить с ним о вышедшей книге и о его работе вообще.
================================================== ============================================
— Прежде всего, уважаемый Владимир Александрович, позвольте поздравить вас с выходом «Лекций по теории рефлексивных игр». В своих догадках я склонен предполагать, что вы вынашивали замысел этой книги лет тридцать или сорок, или это не так? Расскажите, пожалуйста, историю ее написания.
—// История такова. В 1961 году я хотел найти место преподавателя математики. Однако мои планы изменились после того, как я встретил на улице свою старую знакомую. Она посоветовала мне поступить на работу в закрытый военный институт и дала адрес, предупредив, что на доме никаких вывесок нет://
— Рядом железная калитка, толкни ее, войди в левую дверь, справа окошечко, спроси подполковника Коновалова.
Я так и поступил. Нашел дом, толкнул калитку, спросил подполковника Коновалова. Через три месяца мне сообщили, что я принят.
Отдел, в котором я начал работать, готовил программы для компьютера Бета. По тем временам он считался передовым, поскольку совершал пятьдесят тысяч операций в секунду. Помимо собственно работы, сотрудникам разрешалось читать научную литературу по своему выбору. Я занялся изучением теории игр, которая только начинала проникать в Советский Союз.
Она произвела на меня двойственное впечатление. С одной стороны, прекрасная математика, с другой — в теорию заложен принцип игнорирования интеллекта противника. Предполагается, что игроки выбирают стратегии, гарантирующие им минимальный проигрыш независимо от интеллектуальных возможностей другой стороны. Я стал думать: нельзя ли построить модель игрока, способного осознавать себя и других в процессе генерации решения? Я назвал такую схему рефлексивной игрой. Построить работающую теорию оказалось трудным делом. Только в последние годы мне удалось завершить один из ее фрагментов. Именно этот фрагмент изложен в моих лекциях.
////

— Математическая модель теории рефлексивных игр строится на принципе запрета эгоизма: «Каждый субъект, преследуя свои личные интересы, не может наносить ущерб группе, членом которой он является… Субъект может идти против интересов группы, если при этом он не преследует свои индивидуальные интересы и готов идти на жертвы». Как этот принцип соотносится с нравственным императивом Иммануила Канта?
— Здесь интересно отметить вот что. Я обнаружил, что в основе теории лежит принцип запрета эгоизма, уже после того как теория была закончена. Этот принцип — самое естественное истолкование главной функции, использованной для построения модели.
Теперь о связи с императивом Канта. Он формулируется так: «Существует только один категорический императив, а именно: поступай согласно такой максиме, руководствуясь которой, ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом».
Сформулируем принцип запрета эгоизма в виде следующего императива: «Преследуя свои личные цели, я стремлюсь не наносить ущерб группе, членом которой я являюсь, поскольку полагаю, что такое стремление должно быть всеобщим законом». Вопрос: принимаете ли вы этот императив? Если принимаете, то для вас он становится всеобщим законом.

— Я бы не хотел выпускать из рук такую славную добычу, как «принцип запрета эгоизма». Правильно ли я понимаю его смысл: лидером может стать только тот, кто может выступить против интересов группы не из корыстных побуждений, а то, что называется, по зову сердца? И все пророки, все духовные лидеры и харизматики суть таковы? Харизма и есть та сила, что позволяет противопоставиться групповым, социальным интересам и стать вождем, лидером, проповедником?
— Скорее все-таки не харизма, а бескорыстность. Если я призываю к восстанию, чтобы обогатиться, я не найду поддержки масс, а если, как вы говорите, по зову сердца, то могу и найти.

— Все ваши книги насыщены математическими формулами и расчетами. Эта книга — перенасыщена. На кого, на какого читателя она рассчитана? Если честно, ни один отечественный управленец, тем более политик, просто не одолеет ваш курс лекций. Вы надеетесь на их помощников? Или?
— Эта книга не предназначена просто для чтения. Это учебник; он предназначен для изучения и написан для тех, кто хотел бы овладеть математическими методами анализа групповых взаимодействий. Добавлю еще, что у меня и в мыслях не было адресовать эту книгу каким-либо большим начальникам или их помощникам. С этой книгой может работать каждый, имеющий некоторую математическую подготовку. Кроме того, на ее основе можно создавать курсы лекций по теории рефлексивных игр.

— Обычно в практике рассматриваются конфликты двух лиц, например, семейные. У вас анализируются гораздо более сложные конструкции со множеством конфликтующих сторон и несколькими «примирителями». Значит ли это, что для вас наиболее значимы политические многопозиционные конфликты?
— Нет, не значит. В книге даны примеры приложения теории рефлексивных игр в самых разных областях: личные отношения, военные решения, правосудие, социальные процессы, международные отношения. В каждой из этих областей группы, как правило, состоят более, чем из двух участников. Политические конфликты — только один из многих случаев.

— Вот цитата: «Примиритель одним своим присутствием повышает напряженность борьбы, если конфликтуют группы субъектов, и может своими влияниями снизить напряженность, если конфликтуют отдельные субъекты». Значит ли это, что вы на теоретическом уровне считаете действия миротворцев в израильско-палестинском, колумбийско-венесуэльском и российско-грузинском конфликтах, в Ираке и Афганистане бесполезными или даже опасными?
— На теоретическом уровне это действительно так. Однако на практическом уровне я проявляю осторожность. Теория рефлексивных игр должна быть проверена. В физике теория может быть отвергнута одним экспериментом, если он покажет, что реальность отлична от предсказания теории. К сожалению, в социальных науках это не так, поскольку в них невозможно устранить неконтролируемые факторы. Поэтому для опровержения теории недостаточно единственного эксперимента. Требуется многолетняя работа многих исследователей, чтобы оценить возможности теории. Теоретик публикует свою модель, а другие исследователи пытаются ею воспользоваться. Если они быстро теряют к ней интерес, это значит, что теория отвергается. В социальных науках критерием приятия теории является ее выживаемость. Таким образом происходила оценка классической теории игр. Одни ее приложения оказались успешными, другие — нет. Подобную же проверку должна пройти теория рефлексивных игр. Только будущее может вскрыть ее сильные и слабые стороны. До такой проверки мы не можем принимать важные решения, основываясь только на теории рефлексивных игр.

— Вы рассматриваете весьма широкий круг типов конфликтов: семейные, внутриклановые, политические, международные, военные, судебные. При этом ваша теория позволяет не только анализировать уже произошедшие или происходящие конфликты, но и предсказывать их исход. Видите ли вы себя в команде аппарата ООН, президентов США и России? Где, по вашему мнению, ваше место?
— Я не служащий и последние сорок лет не был служащим ни в России, ни в Америке, куда я эмигрировал в 1974 году. Высшая ценность для меня — индивидуальная свобода человека, поэтому я не входил и не войду в какие-либо команды.

— Мне очень понравилась ваша идея рефлексивного самоуправления, выраженная в Заключении: если ты не можешь сделать выбор, может, стоит поменять свою позицию и подход к решению?
— Интересно, что этому я научился у своей модели.

— Лет десять тому назад я брал у вас интервью и спросил о ваших дальнейших планах. Вы ответили: «Мне больше нечего прокричать этому миру». После того интервью вышло несколько ваших книг — «Космический субъект», «Рефлексия» и другие, каждая из которых — выдающееся достижение. И потому мой последний вопрос: что дальше?
— Сейчас я готовлю английское издание своих лекций, а потом попробую построить формальное обобщение моей модели. Однако у меня нет уверенности, что я успею закончить эту работу.

(Журнал «Знание — сила», 2010, № 3)
================================================== ==============
Биография.

Ребёнком пережил блокаду Ленинграда, затем жил и учился в Москве. Окончил механико-математический факультет Московского государственного университета (1963). С конца 1950-х до приблизительно 1963 года[2] активно участвовал в семинарах и других мероприятиях Московского методологического кружка.
В 1960-х годах, занимаясь исследованиями в области военной кибернетики, создал теорию рефлексивных игр. Согласно Джонатану Фарлею, математику из Стэнфорда, занимающемуся прикладными исследованиями по проблеме национальной безопасности, теория рефлексии Лефевра была советской альтернативой теории игр, широко принятой в то время истеблишментом американского министерства обороны. Как утверждал сам Лефевр, его рефлексивный подход позволяет в определённых ситуациях переиграть противника, следующего стратегии теории игр.[3]
В 1972 г. защитил кандидатскую диссертацию по психологии.
До 1974 работал в Центральном экономико-математическом институте АН СССР; с 1974 — в США.
В настоящее время В.А. Лефевр работает с мозговым центром CADS по проблемам, связанным с «войной с терроризмом». Руководство этой организации утверждает, что смогло точно предсказать последовательность целого ряда палестинских терактов.