[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

РАБОТА С ТЕЛЕСНЫМ СЦЕНАРИЕМ С ПОМОЩЬЮ ЛЮБИМОЙ ДЕТСКОЙ СКАЗКИ.

Методика работы с телесным сценарием с помощью первой детской сказки позволяет прикоснуться к протоколу как сердцевине невербального, соматического опыта.

Впервые о телесном сценарии начал говорить Эрик Берн. Его идея была в том, что первые отклики ребенка на окружающий мир происходят в большей степени телесно. И, если мир комфортен, мать откликается на потребности ребенка, посылает ему любовь и принятие — тело расслабляется, ребенок развивается нормальным, здоровым образом.

Если же обстановка неблагополучна, мать отстраняется или раздражается ребенком, тем самым посылая ему предписания не живи, не будь собой, не будь близким, не будь важным, то в теле образуются зажимы, блоки, напряжения или другие виды разбалансировки организма.

Эти дисбалансы фиксируются и, как бы, запечатлевают ранние травмы, являясь одновременно младенческими защитными механизмами.

Доунин выделил 10 видов телесных защит, которые «…удерживают нас от того, чтобы сказать «Хеллоу», чтобы узнать других, быть счастливым с другими и быть готовым, что другой будет счастлив с нами». (Доунин, 1995).

Эти защиты можно наблюдать:

ослабление и замирание дыхания;
неразвитая аффекто-моторная схема, то есть ограниченные движения для выражения чувств, сдерживание чувств;
защитно-деформированные аффекто-моторные схемы как гиперактивное выражение чувств через движения;
контрмобилизация как напряжение определенной группы мышц для сдерживания конкретных чувств;
деактивация как подавление конкретных чувств через снижение тонуса определенной группы мышц;
хронический гипотонус, то есть мышечная вялость;
хронический гипертонус, то есть хроническое напряжение мышц или телесный панцирь;
кинестетическое избегание, то есть блокирование осознания телесных движений, чувств и эмоций;
кинестетическая гиперконцентрация, то есть концентрация на определенной части тела или определенном чувстве;
визуальная защита, когда человек видит свое тело как бы со стороны (Доунин, 1995).
Берн называл такие телесные ответы довербального периода протоколами. И именно совокупность протоколов лежит в основе телесного сценария. По Берну «Протокол – это довербальное суждение, образ реальности, который создается внутренним напряжением, связанным с существующими потребностями» (Берн,1972). Временное напряжение и отстранение для самосохранения становится паттерном хронического мышечного сжатия в ответ на постоянное родительское программирование. Физиологически система управляется закрытием в ответ на боль и открытием в ответ на удовольствие. Таким образом, формирование сценария поддерживается безмолвным внутренним защитным диалогом в младенческом и детском возрасте между Адаптивным и Естественным Ребенком.

Такой довербальный защитный диалог ведет к подавлению спонтанного выражения Свободного Ребенка и поддерживанию сценарной адаптации Адаптивного ребенка. Поддержание мышечных защит требует огромного количества энергии, что блокирует выражение чувств.

Подробным изучением протокола занимался Д. Стир. Он определял протокол, как «наблюдаемую схему телесных проявлений, которые выражаются в постоянной последовательности, подчеркивающей основные движения сценария человека» (Стир, 1985).

В отличие от сценария, протокол не может быть когнитивно изменен, перерешен или переписан. Его (протокол) можно только осознать, понять, прожить изнутри и изменить поведение как следствие действия протокола через новый жизненный опыт, который клиент может получить через новые ощущения в теле.

Корнелл писал: «Поведение, в основе которого лежит протокол, не похоже на игру (со скрытым уровнем коммуникации), а является глубокой довербальной памятью первичных отношенческих паттернов, запечатленных через телесный опыт» (Корнелл, 2008).

О том, что протоколы и ранний телесный опыт влияют на всю последующую жизнь человека и особенно на его отношения с людьми, говорили и другие авторы. В частности, Лигабу считает, что «тело – это средство, с помощью которого отношения ощущаются и проживаются» (Лигабу, 2007).

А Эрскин писал: «Одна из ключевых концепций интегративного ТА состоит в том, что в человеческом поведении потребность в отношениях составляет основу мотивации, а контакт — это способ, через который эта потребность удовлетворяется. При хорошем контакте есть осознание своих ощущений, чувств, переживаний, потребностей. Во внутреннем и внешнем переживания постоянно интегрируются и направлены на развитие. Когда контакт прерван, потребности не удовлетворяются и нуждаются в искусственном удовлетворении.»

Эти искусственные «закрытия» составляют содержимое реакций выживания и сценарных решений, которые могут фиксироваться. Они проявляются в отчуждении от аффекта, привычных поведенческих патернах, неврологических нарушениях в теле, а также в когнитивных установках, которые ограничивают спонтанность и гибкость в разрешении проблем и в отношениях с людьми.

Каждое защитное прерывание контакта препятствует осознанию. (Erskine, 1980; Erskine & Trautmann, 1993) Р. Эрскин считает, что сценарий формируется на психологическом уровне в очень раннем возрасте.

Когда ребенок попадает в травматическую ситуацию, отвечая на запреты или, определенным образом удовлетворяя свои потребности, тело ребенка реагирует защитой и сценарный процесс происходит внутри телесной ткани как реакция выживания. И в дальнейшем мышцы удерживают память об этой реакции.

Если в детстве был прерван контакт и прерывание явилось травматическим, может происходить определенный процесс. Такой процесс может выглядеть как укрепленная и закрытая система телесной реакции, которая далее проигрывается автоматически при стрессе, зачастую в близких отношениях, или в ситуациях, напоминающих ту, в которой это было заложено. Р. Эрскин называет такой процесс «арест развития, когда важнейшие ранние потребности не были удовлетворены» (1988).

Подавление ребенком чувств и фрустрация при попытке удовлетворить потребность приводит к тому, что переживание ребенка остается незавершенным и энергия, которая не получила выхода, переходит в физиологическую попытку завершения, капсулируется и сохраняется в виде телесных блоков и зажимов. Чтобы жить многие люди могут держать такие блоки и зажимы вне области своего осознания.

Как результат — происходит фиксация – привычное сохранение в настоящем моделей адаптации и психологических защит, которые были необходимы в прошлом. Зафиксированные защиты мешают личности быть в контакте с самим собой внутренне и другими людьми внешне. Позднее эти фиксации переходят в сценарные убеждения и формируют сценарную рэкетную систему.

Э. Берн предположил, что первичный протокол сценария закладывается в первые два года жизни, «когда люди представляются ребенку как огромные фигуры, имеющие магическую власть как великаны и великанши, мифические людоеды и страшилища…»

Он также добавил, что в возрасте от четырех до семи лет ребенок «переписывает первоначальный сценарий в соответствии с новым видением и восприятием окружающего мира. В этом ему помогают сказки, истории о животных… Они дают ему новый набор характеров, с помощью которых он проигрывает все роли в своей фантазии» (Берн,1972). Таким образом позже к протоколам добавляются ранние решения, принятые Маленьким Профессором, то есть Взрослым в Ребенке. В совокупности с родительскими посланиями (приказаниями, контрприказаниями, программами и разрешениями) это приводит к созданию сценария, как жизненной программы индивидуума: