Сообразительный и ловкий ученик, быстро постигавший технику дзюдо, понравился преподавателю и тот оказал ему одну немаловажную услугу. Один из лучших учеников Ощепкова Н.М. Галковский рассказывал, что раз в год проводился отбор лучших для обучения в знаменитом центре дзюдо Кодокан, и учитель под большим секретом сообщил приглянувшемуся ему русскому пареньку необычный принцип этого отбора.
По окончании семинарии в Токио он мог стать священнослужителем. В семинарии преподавалось дзюдо, и по рекомендации тренера как лучший дзюдоист семинарии 29 октября 1911 года Василий был допущен к вступительным испытаниям и принят в институт дзюдо Кодокан в Токио, основанный Дзигоро Кано. В отличие от принятого в Кодокан одновременно с ним его друга Трофима Попилева и других, не выдержавших тягот обучения, он прошёл полный курс обучения собственно борьбе и в год окончания семинарии 15 июня 1913 года Ощепков за шесть месяцев получил также первую степень инструктора по обучению дзю-до — сёдан (первый дан). В октябре 1917 года, во время командировки в Японию, сдал экзамены на второй дан, став первым русским и третьим европейцем, получившим второй дан по дзюдо. Следует отметить, что в то время в дзюдо было не 10 данов, как сейчас, а только 5.
В 1914 г. во Владивостоке открывает первую секцию дзюдо в России, которая просуществовала до 20-ого года. Занятия проводились во Владивостокском обществе «Спорт» в одноэтажном, но обширном кирпичном доме № 21 на Корабельно-набережной улице. В кружке занималось около 50 человек, преимущественно учащаяся молодежь. Сюда приходили тренироваться и японцы, проживающие в городе.
В 1915 г. Василий Сергеевич проводит первую международную встречу по дзюдо Россия-Япония, в 1917 г. вторую, на которую прибыли из Японии во главе со своим преподавателем господином Хидетоси Томабеци, экскурсанты-воспитанники японского высшего коммерческого училища г. Отару. В этом же году 4 октября Василию Сергеевичу присваивают второй дан.
Долгое время был разведчиком добывая в Японии важные сведения для СССР. В 1926 году ему приказывают вместе с женой немедленно выезжать в Советский Союз. Так безвременно, но вовсе не по его вине, закончилась уже налаженная и дававшая результаты разведывательная работа. В течение 6 долгих лет он постоянно жил под угрозой репрессии японских, теперь же перед ним впервые, но слишком отчетливо замаячила угроза «родных», советских репрессий. До глубины души оскорбленный Василий старается доказать свою добросовестность и полную лживость обвинений. «Я командирован нашей армией на опасную и важную для Родины работу. На эту работу может встать человек, прежде всего, глубоко любящий свою Родину и ненавидящий вечного и хитрого врага России. Я, истинный русский патриот, хотя и воспитанный в японской школе. Но эта школа научила меня любить, прежде всего, свой народ и Россию. Я воспитывался на средства русской армии, чтобы посвятить себя вечному служению Родине, что я и делаю с 1914 года».
Бесспорно, что дзюдо оставалось дорогим Ощепковскому сердцу, он вновь приступил к своему любимому делу, став преподавателем во Владивостокском клубе физкультуры. В спортивном клубе с ним работает П.Н. Азанчевский, специалист английского и французского бокса (сават). В январе 1927 г. Ощепков подготавливает первых инструкторов: В.Г. Кузовлев, который в последствие вел работу в Ленинграде, Ф.И. Жамков, ответственный работник Центрального совета «Динамо», руководящий прикладными видами спорта. Из Владивостока Василий Сергеевич выезжает в Новосибирск на должность переводчика 7-ого отделения Штаба округа. Для сотрудников Штаба и местного общества «Динамо» он организовал секции по самозащите. Но если служба теперь не доставляла ему особых хлопот, то в личной жизни надвинулось большое несчастье. Мария Григорьевна тяжело заболела туберкулезом легких. Расходы на врачей и лекарства требовали все больших денег, и имеющегося заработка на это уже не стало хватать. Да и усилия местных врачей не давали никакого результата. Состояние здоровья Марии заметно ухудшалось. Василий старался добиться перевода в Москву или Ленинград, где можно было обеспечить более действенную лечебную помощь и иметь более высокий оклад. В сентябре 1929 г. его как специалиста по рукопашному бою приглашают для работы в Москву. Однако случилось это слишком поздно: жену, скончавшуюся, не дожив до 22 лет, он уже похоронил на одном из Новосибирских кладбищ.
… В Москве в Центральном Доме Красной Армии были созданы две группы из военнослужащих и работников Дома Армии. Кроме того, была сформирована и первая в стране женская группа. Перед Ощепковым ставится задача вооружить бойцов Красной Армии надежными приемами рукопашного боя. И он отлично с ней справляется. В 1931 г. появляется методическое пособие с методикой обучения боя с использованием ножа, штыка, приклада, малой лопатки и ведение боя без оружия. Всеми силами пропагандировал он искусство рукопашного боя. В знаменитом физкультурном комплексе «Готов к труду и обороне СССР» второй степени им подготовлен раздел рукопашного боя.
В Москве Василий Сергеевич встретил овдовевшую, как и он сам, женщину, Анну Ивановну. Два этих уже не молодых, много переживших человека, создали добрую благополучную семью. Дочь Анны Ивановны, Дина Николаевна, вспоминала о доброжелательном отчиме, который относился к ней, как к родной дочери. Ощепков, живший в общежитии при Центральном Доме Красной Армии, перебрался к жене на Страстную, ныне Пушкинскую, площадь. В последствие Ощепков получил комнату в коммунальной квартире дома №6 по Дегтярному переулку. Работа продвигалась весьма успешно, и можно только удивляться той активнейшей деятельности, которую развернул Василий Сергеевич не только в столице, но и по всему Союзу. Его интересовало не только дзюдо, которым он владел в совершенстве, но и другие средства физического воспитания (акробатика, гимнастика), а изучению боевого спорта, такие как английский бокс, французский бокс (сават), французская борьба (классическая, а сейчас греко-римская), вольно-американская (вольная) уделял особое внимание. Ощепков, работая в ЦДК, а затем в Московском институте физкультуры воспитывает не только способных спортсменов, но и увлеченных своим делом умелых инструкторов: Валентин Сидоров, А.М. Рубанчик, Н.М. Галковский, Н. Гладков, А.А. Харлампиев, а также Р.А. Школьников, основоположник самбо на Украине.
В Ленинграде, не отставая от москвичей, трудилась целая группа квалифицированных специалистов. Ученик Василия Сергеевича еще с Владивостокских времен В.Г. Кузовлев, его ученик А.М. Ларионов и воспитанники Ощепкова разных лет – И.В. Васильев, С.В. Дашкевич и др.
Первые открытые соревнования своих воспитанников Василий Сергеевич организовал в институте физкультуры еще в 1932 году. В 1935 г. состоялся первый чемпионат Москвы и Ленинграда. В конце 1936 года была создана «секция (т.е. федерация) борьбы вольного стиля Дзюу-до Всесоюзного спорткомитета», председателем стал Ощепков, а заместителем Галковский.
В 1937 г., работал над книгой, излагая в ней богатейший результат своей долголетней творческой деятельности. Однако закончить этот капитальный труд, который стал делом всей его жизни, так и не довелось.
В ночь на 1 октября его арестовали, и через 10 дней Василий Сергеевич умер от стенокардии. Не дались даром этому богатырю ни каторжное «незаконнорожденное» детство, ни смертельная японская угроза, неизменно висевшая над ним на протяжении всех долгих 8 лет зарубежной разведывательной работы, ни «теплая благодарность» начальства, сорвавшего эту успешную работу и всеми силами старавшегося отправить его гнить в подвалах ОГПУ. Всё это, вместе со смертью горячо любимой женщины, невыносимо тяжким многолетним грузом давило на нервы так, что даже его тренированное сердце спортсмена, в конце концов, не выдержало. Этот замечательный человек и выдающийся специалист погиб в расцвете творческих сил, всего 44 лет, и как много полезнейших и больших дел не смог он завершить.
После начала 7 июля 1937 года японо-китайской войны, которое правильно было понято в Кремле как начало второй мировой войны, но исход которой стратегами Кремля предсказывался как быстрое присоединение Китая к Японии с нападением их объединённых сил с помощью изменников родины, правотроцкистских элементов и членов их семей старше 15 лет на СССР, последовала истерия НКВД в отношении членов семей изменников родины и правотроцкистских элементов и особенно всех, имеющих отношение к Китаю и Японии. В частности, 20 сентября 1937 года Наркомом внутренних дел Н.Ежовым подписан приказ о харбинцах, объявивший всех бывших харбинцев (25 тысяч человек) достаточно изобличёнными для предъявления им всем обвинения в шпионаже агентами японской разведки, так как утверждалось, что подавляющее большинство их действительно является японскими шпионами, а в первую очередь подлежали аресту работавшие когда-либо в японских фирмах.
Хотя сами аресты должны были производиться после 1 октября 1937 года, уже 29 сентября 1937 вышло постановление ОГПУ на Лубянке: «Ощепков Василий Сергеевич достаточно изобличается в том, что, проживая в СССР, занимается шпионажем в пользу Японии... Гражданина Ощепкова привлечь в качестве обвиняемого по ст. 58 п. 6. Мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание под стражей».
Но вину его не считали ещё доказанной, так как в противном случае аресту подлежали бы также жена и дочь.
В ночь с 1 на 2 октября 1937 года как бывший харбинец, работавший в японских фирмах в области кинопроизводства и кинопроката, и в соответствии с этим решением Ощепков был арестован. Ощепков формально был реэмигрант, так как в 1926 году впервые получал советский паспорт, числясь с 1923 года подданным Японской империи (это понадобилось для прикрытия при выезде в разведку, но в 1937 для следствия это никакого значения не имело). Более того, в следственных делах друзей Ощепкова Юркевича и Плешакова отсутствуют упоминания о том, что они были разведчиками. Такова была узаконенная практика: в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом тех лет, упоминание подследственным своей секретной работы приравнивалось к разглашению государственной тайны и автоматически добавляло еще одно обвинение, увеличивало тяжесть вины, удлиняло срок или вело к расстрелу. Ощепкова не успели допросить, но и он бы только ухудшил свои шансы выжить признанием работы на советскую разведку. Работал Ощепков и в принадлежащей ему японской фирме, а до революции и вовсе был сотрудником царской контрразведки — до создания в 1911 году отдельных органов контрразведки — жандармом в категориях, которыми мыслили в НКВД 1937 года. Кроме того, Ощепков был бывшим белым офицером, которые находились на особом негласном учете.
Сменовеховец, «харбинец», реэмигрант, японский шпион, бывший жандарм Василий Ощепков был обречен в любом случае, по любому из пяти возможных пунктов обвинения. Ощепков умер в камере Бутырской тюрьмы 10 октября — по официальной версии, от сердечного приступа, без использования пыток. Заключённые стояли в камерах, где не хватало не просто свежего, а никакого воздуха, куда ещё пускали горячий пар, и от удушья умирали и совершенно здоровые люди, а не то что больной стенокардией стокилограммовый великан. Он обратился к врачу, стенокардию признали, но в нормальную, не переполненную камеру его не перевели.
Его смерть избавила его дочь Дину и супругу Анну Ивановну Казем-Бек («харбинки»!) от необходимости отправиться в лагерь в соответствии с пунктом 12 приказа «о харбинцах». Но всё-таки В.С. Ощепкова до не состоявшегося допроса не считали ещё полностью изобличённым шпионом, так как иначе бы его жену и дочь арестовали в соответствии с п. 12 приказа о харбинцах одновременно с ним, а жилую площадь Ощепкова и семьи конфисковали бы.
На первом же допросе всем обещали сохранить жизнь, которой угрожала нехватка воздуха в камерах, при признании вины, но большинство было расстреляно. Трофим Степанович Юркевич был арестован по приказу «о харбинцах» в конце марта 1938 года. 25 марта он «сознался» на допросе, что в 1929 году был завербован «агентом японской разведки» Василием Ощепковым. Через два дня изменил показания, спас этим жену и дочь Ощепкова, но сам расстрелян на Бутовском полигоне 10 июля 1938 года.
В ГЦОЛИФКе, где внедрялись восточные единоборства, были расстреляны почти все руководители, включая ректора.
Еще 8 октября, за два дня до смерти Ощепкова, дзюудо было исключено из учебных планов института, а все преподаватели во главе с Ощепковым отправлены в отпуск с последующим увольнением с 1 ноября 1937 года. Правда, Николай Галковский вскоре вернулся и продолжил подготовку бойцов-рукопашников. Но в 1937 году дзюу-до и дзюу-до вольного стиля как система, вышедшая из капиталистической Японии, были исключены из учебных планов институтов и техникумов физкультуры, почему ученики Ощепкова внедрили её новые названия — вместо «дзюудо вольного стиля» В.С. Ощепкова — просто «борьба вольного стиля» и предложенное В.А. Спиридоновым название «самбо», включили в систему самбо некоторые приёмы из книг В.А. Спиридонова, а о японской дзю-до и дзюу-до вольного стиля Ощепкова в своих работах даже не упоминали.
В 1957 году, благодаря стараниям вдовы Ощепкова, Анны Ивановны, он был реабилитирован за отсутствие в его действиях состава преступления.
