[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

Идея священного гнева наличествует практически во всех традициях, хотя нигде она так не акцентирована, как в зороастризме и нордическом язычестве. Концепция "страха Божьего" существует в христианстве, где этот страх называется также "корнем благих" или истоком добродетели. Страх Божий - это человеческий эквивалент гнева божьего, и его абсолютизация в человеке с необходимостью срастворяет его с самим божеством. Поэтому в каббале 5-я сефира - Гебура (Сила, Гнев) называется также Пахад (Страх). С гневом божьим связан и архангел Гавриил, буквально "сила Божья", архангел Левой Руки, а также все священные и духовные аскеты, близкие к его фигуре. В исмаилизме (и вообще суфизме) есть концепция "джабрут" - мира божественной силы, который является в чем-то аналогичным волевой воинственной вселенной Одина ("Джабрут" - "Джабраил", арабская форма Гавриила).
В принципе ненависть, разлагающаяся на два аспекта, - гнев у активного начала и ужас у пассивного, - есть одна из форм существования Священного, как такового, поскольку именно таким образом открывается "травматичность наличного бытия". Ужас есть естественное состояние полноценного существа кшатрийского типа, так как ужас является реакцией на ущербность мира, постоянно обнаруживающего свою ограниченную природу, свое основополагающее качество, качество предела. Через ужас и провоцируемый этим ужасом гнев существо входит в контакт с гневом божьим, с полнотой ненависти, а значит начинает быть его носителем, то есть "Конем Гневливого", мировым ясенем, асом. Поэтому практика нагнетания личного ужаса является необходимой подготовительной фазой берсеркеровской инициации. Ужас есть растворение соли в практике священной ненависти. В традиции существуют различные предписания для внушения посвящаемому чувства ужаса. Само выражение "панический страх" коренится в инерциальном сознании того, что комплекс сакральных ритуалов, связанный с греческим богом Паном, одним из спутников Вакха, имел прямое отношение к инициатической практике ужаса в древних мистериях. К этому относится и необходимый для получения инициации "спуск в ад", одна из задач которого состоит во внушении чувства ужаса, в пробуждении его в неофите. Причем ужас "спуска в Ад" заключается не в визуализации чего-то экстраординарного, чего-то необычного или нового для человеческого существа, но, в сущности, напротив, в постижении истинного качества обычного, в прозрении в сущность имманентности, которая и является, в конце концов, настоящей причиной ужаса. "Спуск в ад" - это не что иное, как духовное видение обычного. Это не нечто новое или экзотическое -это старое и обыденное, но вскрытое в своих подлинных пропорциях. Однако несмотря на простоту такой констатации, эффективная реализация "спуска в ад" является опасным и строго хранимым секретом.
Мистерия "спуска в ад" в сугубо берсеркерской практике связана с "медом поэзии". Неслучайно и совпадение слов "медведь" и "мед" в русском языке, а также обязательная близость медведя и меда во всех мифологических сюжетах (в принципе, "медведь", "поедающий мед" было табуистическим славянским субститутом для более изначального слова индоевропейского происхождения - *rktos или *ber). Медведь-берсеркер любит мед поэзии и для того, чтобы достать его, он спускается (как Один) вглубь скалы, превратившись в змею, или под корни мирового ясеня - Иггдрасиль. Мед поэзии - это "субстанция" инициации, воинская амрита (напиток бессмертия), источник мудрости, приводящий в экстаз и дающий магические силы. Но одновременно, согласно скандинавской мифологии, в источнике меда поэзии находится глаз Одина, и именно этот глаз даст меду его сакральную силу. Спуск в ад за медом поэзии есть одновременно эффект от принятия меда, что означает спонтанный всплеск "видения" существом истинной инфернальной природы реальности, которая его окружает. Это постижение "адовости" бытия тождественно открытию третьего глаза Шивы, который является смертоносным и убийственным для имманентного. Но третий глаз Шивы - это глаз Одина, дающий меду поэзии его внутренние свойства. Таким образом, мед поэзии и спус


охрана Короля пришла в ужас, ибо во главе армии Норманнов шли рычащие Берсеркеры, что в переводе с языка Норманнов значит "Дети Ярости". Их было двадцать и они сокрушали все на своем пути. Знай, мой читатель, что истории об этих бесстрашных воинах правдивы: я, Абелард, видел их и слишком хорошо знаю ужасные подробности их воспитания. Ужасные языческие кочевники Норманны выбирают детей из каждой деревни и заключают их в ямы, оставляя их одних перед яростью стихий, и кормят их кровью и падалью. Исхудавших и голодных несчастных заставляют драться с бешеными псами, чтобы ужасное безумие передалось и им. Немногие выжившие выходят из этих ям скорее животными чем людьми, в бою из их рта капает пена, они жаждут крови и смерти.

Так древние хроники описывают Берсеркеров - редчайших и ужаснейших из воинов, которых боятся во всем Мире за их нечеловеческую силу, жестокий характер и полное отсутствие страха. Хотя все настоящие Берсеркеры являются жителями морозного Севера, любой человек, в жилах которого есть хоть капля Норманнской крови, может стать Сыном Ярости


Жажда крови, которую испытывает Берсеркер, начинается просто: в конце детства он испытывает странное чувство, как будто его тянет куда-то, известное как Зов. Зов, это голос, умоляющий прислушаться и взглянуть внутрь себя. Это голоса мертвых взывают к нам, наши предки, давно ставшие прахом, разорвавшие Темную Завесу и глядящие на Мир с завистью и тоской. Мертвые знают только одно: лучше быть живым, и только через наши действия наши Предки вновь смогут стать героями. Некоторые жаждут мести, некоторые завидуют живым, а некоторые возмущены древней тиранией: независимо от причины, Зов рождается из ярости, и ни один человек не может услышать его и остаться безучастным. Как только Берсеркер поддается Зову, тот превращается в Ярость, а затем в ужасном сумасшествии высвобождается гнев его древних предков. Сила Берсеркера удваивается, и он становится невосприимчив к боли, живя только для того, чтобы крушить, рвать и убивать. Хотя ярость таится в каждом человеке, во многих она спит. Всего один из сотни слышит ее зов и чувствует, как ее голод гложет его.

Ты слышал зов мертвых? Если ты не устоишь перед ним, готовься вступить на ужасный путь одиночества и пожертвовать тем, что делает тебя человеком. Люди будут бояться тебя, но ты будешь способен на поступки, которые поразят даже величайших рыцарей. Однако знай: несмотря на все разговоры о сумасшествии, контроль и воля являются ключами к Пути Ярости. Поддайся Ярости, и она пожрет тебя как огонь. Сопротивляйся слишком долго, и Зов сведет тебя с ума. Ты никогда не сможешь приручить Ярость. Вместо этого ты должен научиться плыть по ее волнам. Если ты выбираешь путь Берсеркера, назад пути нет - даже смерть не освободит тебя.