Сергей Бадюк: 10 историй из жизни супергероя
В этой жизни возможно все. И доказательство тому — Сергей Бадюк.
Он побывал мастером по шести видам спорта, спецназовцем, офицером ФСБ, топ-менеджером промышленной компании, телеведущим, каскадером, тренером, сценаристом, ресторатором, звонарем в храме Христа Спасителя и голливудским актером. Мы не стали лезть в его монолог со своими комментариями, а просто дали Сергею возможность рассказать 10 абсолютно правдивых историй из своей жизни, названия которых звучат абсолютно неправдоподобно.
1. В детстве Бадюк играл с гранатами
Мое самое первое воспоминание — в деревне появилась вода. Раньше ее надо было таскать ведрами, и вот вдруг — роют водопровод. Я четко помню выкопанные для труб траншеи, в которых мы с ребятами играем в войну. Я рос на Украине, в селе Гибаловка Шаргородского района Винницкой области, в войну здесь была зона оккупации.
В Шаргороде нацисты устроили еврейское гетто, а деревню, где родился отец, сожгли, перед этим расстреляв всех жителей. Они окружили хутор бронемашинами и стали выводить из домов всех, включая женщин и детей. В дом, где жила моя бабушка, вошел фашист, но, увидев ее с плачущими детьми, пожалел — дал очередь из автомата по печке, а сам выбил ногой окно и показал жестом, чтобы она через него убегала.
Дом подожгли, а бабушке пришлось пережидать в канаве рядом под звуки стрельбы и крики, задыхаясь в дыму и пытаясь не дать моему папе — младшему из детей — плачем выдать их. Когда он начинал плакать, она окунала его головой воду, и он, наглотавшись, замолкал. А что делать? Если бы его услышали, немцы убили бы их всех. Прошли годы, папа вырос и пошел работать в милицию, а немецкое оружие продолжало убивать — его находили дети.
Однажды, помню, подорвались восемь мальчиков — четверо погибли, четверо попали в больницу. Папа, приехав с места происшествия, был сам не свой. Его просто трясло. Я посмотрел на него и сказал: «Пап, пойдем со мной». Я показал ему свой тайник, в котором чего только не было — шмайссер, парабеллум, маузер, трехлинейка, гранаты, штык-ножи, каска… Он, как увидел, чуть в обморок не упал. Все это оружие мы с ним утопили.
2. Бадюк все спланировал в 7 лет
Я начал работать в 7 лет. В этом возрасте в деревне ты уже самостоятельный человек, у нас все ребята летом работали. Начинал я на току, куда свозили зерно со всех полей колхоза. Моей задачей было подавать это зерно лопатой на веялку. Через меня за день проходили 3–4 кучи зерна, каждая размером с это кафе, в котором мы делаем интервью. На обед мама мне с собой давала черный хлеб с маслом, солью и чесноком или булку с джемом.
До сих пор помню, как это было вкусно! Расплачивались со мной, кстати, тем же самым зерном. Мы перемалывали его в муку, муку продавали и на эти деньги потом покупали бычков, за которыми ухаживал тоже я. Я работал не просто много, а адски много. По дому много дел было, плюс вся улица — сплошная родня, и постоянно кому-то нужно было помочь.
Мама приходила и говорила: надо помыть посуду, накормить скот, прибраться в доме, помочь тете Ане, помочь тете Наде, помочь бабушке, помочь разгрузить уголь, а если замерзал водопровод, и воду принести. А ведь мне хотелось еще и поиграть. Поэтому я стал записывать задания, которые давала мама, чтобы ничего не забыть. Делал я все быстро, и если мама потом меня хотела еще чем-то нагрузить, я проверял по списку дел на день и говорил: стоп, все, что меня просили, я уже сделал. Теперь мое время.
Я сейчас понимаю, что именно тогда получил свои первые уроки планирования, и с тех пор на каждый день составляю план. Никогда наобум не живу. А еще, думаю, тогда же я развил спину и руки — очень любил колоть дрова и запасал их на всю родню. Брал с собой 3-литровую банку компота, который мне готовили бабушки, и шел на улицу. Поколешь и попьешь — прикольно. А бабушки эти всегда были в черном. У них всех в войну поубивали, и, сколько их помню, они всегда в трауре ходили. Такие черные бабки.
3. Бадюк отнял гирю у бабушки
Мне должно было вот-вот исполниться 15 лет, когда детство кончилось. До этого мы играли в войнушку, а тут я стал шляться, какие-то девчонки появились. Меня тогда папа взял в оборот, он сделал мне турник и сказал: «Сережа, надо заниматься спортом, ты мужчина». Я спорить не стал.
Собрал по округе все железо, какое смог найти: у кузнецов достал цепи, у бабушки — пудовую гирю, которой она придавливала капусту. Вооружившись книгами «Упражнения с отягощениями», «О железном Самсоне» и «Атлетическая гимнастика», в свой день рождения, 3 июля 1985 года, вышел на первую тренировку. На тот момент при росте 190 сантиметров я весил 62–65 кг, и бабушка была уверена, что с той гирей я точно надорвусь.
К счастью, тренера по гиревому спорту мне нашла мама — он был мастером спорта и работал в школе учителем физкультуры. Сложнее получилось с тренером по карате. Я пошел провожать девчонку, которая жила в соседней деревне, и там получил от местных. Утираясь соплями, вернулся домой с твердым решением научиться драться. Я сел на велосипед и поехал за 12 километров к человеку по имени Юра, который, по слухам, занимался запрещенным тогда карате. У него в гараже был оборудован спортзал, за домом были макивары, но меня он выпроводил.
Я не сдался — задействовал папу-милиционера. Папа пообщался с этим Юрой и объяснил ему: обучение карате преследуется по закону, но Сережу научить надо. После этого меня взяли в ученики. С тех пор я и тренируюсь у Юрия Михайловича Федоришина. Сейчас он живет в Москве, я перевез его сюда лет 15 назад. Кстати, несколько лет назад я встретил своего обидчика, который меня тогда, в 15 лет, побил. Он меня узнал.
1985 год. Сергей — крайний справа
4. Бадюк выучил английский по курсу карате
В школе мы все время чем-то менялись: марками, фантиками, значками, календариками и, конечно, фотографиями с каратистами. Однажды я выменял книгу Масутацу Оямы «This Is Karate», в которой все было прекрасно, кроме одного: она была написана на английском. Я пошел к маме — она у меня преподаватель английского языка: «Мам, переведи». Она дала мне словарь: «Садись и переводи сам».
Так я и выучил английский, а тетрадь с переводом той книги храню по сей день. Мы тогда все бредили карате и Брюсом Ли. У меня везде висели плакаты с ним. Я качался, глядя на эти фотографии, а потом фотографировался в таких же позах. Помню, в Шаргород вернулся врач, который работал в Ливии, и привез оттуда фильмы с Брюсом Ли. Я какими-то немыслимыми путями попал на просмотр и первый раз увидел «Выход дракона». Вот это было впечатление!
5. Военкомат бегал от Бадюка
Когда пришла пора идти в армию, я хотел только в ВДВ. Мне нравился голубой берет, нравился фильм «В зоне особого внимания», вся эта романтика. Я отстаивал свою мечту в разговорах с папой, который был против, и доставал нашего военкома по фамилии Непейвода, который от меня разве что не бегал.
В итоге он сдался и отправил меня в областной сборный пункт. Там я просидел 3 дня — за мной никто не приезжал. В конце концов, увидев двух десантников, я попросил их взять меня с собой. Но оказалось, что на моем личном деле уже написано «спецназ», и скоро я оказался в военной части № 65554 8-й отдельной бригады специального назначения ГРУ ГШ. Там 80% ребят были разрядниками и камээсниками. Я тоже еще до армии выполнил норматив мастера по гиревому спорту, который во время службы неоднократно подтверждал: трижды выигрывал первенство Прикарпатского военного округа, вынося тяжелый вес в одну калитку.
6. Бадюк не делает ошибок
За время службы я два года подряд становился лучшим разведчиком округа в одиночной подготовке. На эти соревнования приезжали разведчики из всех частей — из мотопехоты, ВДВ, спецназа, танковых войск, — а также «купцы» из спецслужб, которые искали новые кадры. Когда я выиграл во второй раз, меня пригласили в Высшую школу КГБ. Я первый раз услышал о ее существовании, но быстро согласился.
Нас привезли в Москву и дали 2 месяца на доподготовку, в течение которых шел жесточайший психологический отбор — тесты, прессинг, общение с психологами. После всего этого к вечеру уже плохо соображаешь, но нужно садиться за учебники. Как окончивший школу с золотой медалью я должен был писать только сочинение, на котором для поступления нужно было получить высшую оценку. Я написал, но получил 5/4, что меня возмутило, и я пошел выяснять. Говорю: «Я не сделал ни одной ошибки». Мне говорят: «Сделал». — «Не сделал. Я буду писать апелляцию». — «Ты наглый такой?» — «Да, наглый, потому что я не сделал ни одной ошибки. Я там, где не был уверен в написании, переформулировал».
Я дожал их, и они дали мне мою работу, где в одном месте была волнистой линией подчеркнута смысловая ошибка. Но смысловая — это не понижение на балл! Я все сдал на пять и оказался на контрразведывательном факультете. Образование там давали блестящее, но как давали — не расскажу. Методика подготовки секретная.
.
Линейный вид
