рак

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

Ученые случайно изобрели лекарство от рака
Петр Громов
•
28 сентября, 8:43



Благодаря случайному открытию, ученые Стэнфорда, занимавшиеся изучением лекарства от анемии, обнаружили, что наночастицы железа повышают способность иммунной системы разрушать клетки рака. Исследование описано в статье журнала Nature Nanotechnology.
Наночастицы железа в виде впрыскиваемой добавки ферумокситол — коммерчески доступное и одобренное Управлением по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США лекарство от анемии.
Опыты на мышах показали, что ферумокситол побуждает иммунные клетки, опухолеспецифические макрофаги, разрушать раковые клетки. «Мы были удивлены, когда узнали, что наночастицы активируют макрофаги так, что они начинают нападать на раковые клетки мышей, — говорит профессор Хейке Далдрап-Линк. — Мы думаем, что этот же принцип будет работать и в организме человека».
У здоровых людей опухолеспецифические макрофаги обнаруживают и поглощают отдельные раковые клетки. Однако, большие опухоли могут блокировать действие макрофагов, они перестают нападать и даже способствуют росту опухоли.
Ученые предлагают несколько вариантов клинического применения результатов открытия. Например, после операции по удалению злокачественной опухоли пациентам часто бывает нужна химиотерапия, но ее нельзя проводить, пока они не оправятся. Поскольку наночастицы железа не токсичны, пациенты могут пройти терапию сразу, пишет Phys.org.


Хокинг: «Встреча с инопланетянами может плохо для нас закончиться»



Тем временем ученые из Кембриджа пытаются бороться с раком при помощи компьютерных технологий. Они хотят получить «код» болезни, надеясь, что поняв, как болезнь устроена, им удастся перепрограммировать больные раком клетки в здоровые. Над этим исследованием работает более 150 ученых: от специалистов по компьютерным технологиям до биологов и инженеров.

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

Биологи выяснили, как раковые клетки начинают «гулять» по организму





Ученые из Йеля случайно раскрыли секрет сверхвысокой агрессивности рака кожи – оказалось, что его клетки умеют сливаться с иммунными тельцами и приобретают благодаря этому способность самостоятельно двигаться.
«Теперь нам нужно понять, как на самом деле происходит этот процесс слияния. В нем, как нам кажется, есть множество этапов, и к каждому можно подобрать ключ, чтобы их нарушить. В будущем мы сможем подавлять метастазирование меланом, препятствуя этому слиянию», — заявил Джон Павелек (John Pawelek) из университета Колорадо в Боулдере (США).
Как сегодня считают ученые, иммунная система обычно неплохо справляется со сдерживанием первичных опухолей, клетки которых все время находятся внутри них. Но когда клетки приобретают способность двигаться самостоятельно, возникают метастазы, которые иммунная система по каким-то причинам просто не видит и не пытается подавить. По текущей статистике американских медицинских служб, около 90% смертей раковых больных приходится на метастазы.
Павелек и его коллеги нашли объяснение того, как возникают метастазы и почему иммунная система их не трогает, практически случайно, изучая любопытный случай развития рака кожи у человека, который ранее прошел процедуру пересадки костного мозга.
Ученые обнаружили, что геном раковых клеток в его метастазах состоял наполовину из ДНК самого больного и наполовину – из ДНК донора костного мозга.
Детально изучив эти клетки, ученые пришли к выводу, что такое странное сочетание возникло из-за слияния лимфоцитов (клеток иммунной системы, уничтожающих рак) и клеток меланомы. В результате образовалась клетка, обладающая некоторыми чертами лимфоцита, в том числе и его подвижностью, но при этом продолжающая бесконтрольно размножаться.
Схожим образом, как считают ученые, возникают и другие виды метастазов при развитии прочих типов рака. Подавление этого процесса, по мнению Павелека и его коллег, заметно повысит выживаемость больных и облегчит им жизнь.

Источник

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

ЧАСТО ЗАДАВАЕМЫЕ ВОПРОСЫ ОТНОСИТЕЛЬНО АЛЬТЕРНАТИВНОГО ВЗГЛЯДА НА ОНКОЛОГИЮ
(Отрывок из книги Бориса Гринблата "ДИАГНОЗ - РАК: Лечиться или жить?")

Вопрос 1. Почему медицина не использует эти методы? Если бы действительно существовали средства, излечивающие рак, то медицина их бы уже давно применяла.

Ответ. Такой вопрос демонстрирует наличие убеждения у вопрошающего, что цель медицины — дать людям здоровье и искоренить болезни. Такой взгляд нам навязывает истеблишмент. В действительности же медицина — это один из самых крупных и прибыльных бизнесов, который включает в себя или связан с крупнейшими фармацевтическими и страховыми концернами, компаниями по производству медицинского оборудования, а также имеет огромную армию работников разных уровней и специальностей. Медицина также является средством управления и контроля над населением. Чем больше люди заняты своими болезнями, тем меньше будут думать о решении социальных проблем. Чем больше людей умрет от болезней до достижения старости, тем меньше потратит государство на выплаты пенсий и бесплатное лечение пенсионеров. Как бы ужасно это не звучало, но наблюдение в течение последних 50–60 лет за деятельностью мед. истеблишмента, законодательно поддерживаемой многими западными правительствами, приводит только к такому выводу.
Теперь попробуем представить, каким образом здоровое, долгоживущее население отразится на утвердившемся десятилетиями господстве медицинского истеблишмента. Вместе с огромными расходами и вероятным крахом бизнеса потеряется бо́льшая часть контроля над населением; у людей появится много свободного времени и они начнут глубже интересоваться существующим положением вещей, а также смогут увидеть и понять, что живут в искусственно созданном для них мире, далеком от осуществления потенциала их возможностей.
Из этого можно сделать вывод, что настоящие открытия в медицине, касающиеся излечивания людей от тяжелых болезней, не выгодны мед. истеблишменту ни экономически, ни политически. Данная отрасль так сильно дискредитировала себя, что вряд ли уместно наделять её какими-то гуманными понятиями. K сожалению ни один крупный бизнес и большинство крупных политиков не будут действовать в ущерб своим интересам. Именно поэтому так беспощадна война истеблишмента с успешными и зачастую недорогими методами лечения. Некоторые альтернативные методы лечения рака являются очень доступными в плане стоимости и при среднем расходе до $100 в месяц в десятки раз превосходят по эффективности традиционные методы, являясь при этом практически безопасными.
Вопрос 2. Какой смысл фармацевтическим компаниям и мед. истеблишменту запрещать или не замечать натуральные альтернативы их традиционным методам (химиотерапии, хирургии, лучевой терапии)? Если бы эти натуральные вещества действительно лечили рак, то они бы заработали на этом огромные деньги.

Ответ. Многие натуральные альтернативные методы имеют в среднем 90% успеха при лечении рака (это относится ко вновь продиагностированным больным, ещё не прошедшим калечащих методов официальной онкологии), в то время как среднестатистический успех официальной онкологии равен 3–5% (если не брать во внимание статистические искажения мед. истеблишмента, в которых не учитываются некоторые самые распространенные смертельные формы рака, такие как, мелкоклеточный рак легкого, но зато учитываются предраковые состояния, такие как, инкапсулированная карценома молочного протока и др.). Даже эти 3–5% не являются корректным показателем, так как указывают только на процент выживших в течение 5 лет. Очень часто канцерогенная по своей сути химиотерапия вызывает вторичные виды рака спустя 5–15 лет после лечения.
Тем не менее, официальная медицина будет вас лечить тем, что имеет 3% успеха, а Биг Фарма будет выпускать для этого лечения лекарства. Причина в том, что эти лекарства синтезированы, а значит, запатентованы и приносят огромный доход. Натуральные средства запатентовать нельзя. Именно поэтому, ни одна фармацевтическая компания не будет тратить около 1 миллиарда долларов за разрешение продавать препарат, который нельзя запатентовать.
Существует ещё и другая причина почему Биг Фарма не желает продавать препараты, сделанные из натуральных природных источников. Ведь это может указать многим людям (которые считают, что лечить могут только химически синтезированные Биг Фармой препараты) на то, что искать лечебное средство можно среди натуральных природных источников, доступных многим и не контролируемых ею. Учитывая то, что некоторые натуральные средства могут успешно лечить сразу несколько различных состояний (турмерик, например, обладает сильнейшим противовоспалительным и противораковым действием, является антиоксидантом и антисептиком и применяется в лечении более 100 различных болезней), это может вызвать резкое уменьшение потребления синтезированных препаратов, которые, в основном, направлены только на поддержание состояния больного через его симптоматическое лечение. Это в свою очередь вызовет эффект «домино», где не только Биг Фарма понесет огромный ущерб, но и работа многих клиник, диагностических центров и других медицинских учреждений пострадает от того, что люди начнут успешно излечивать свои болезни доступными натуральными средствами.

Вопрос 3. Каким образом в лечении рака могут помочь «травки» и диета, если не помогает даже химиотерапия?

Ответ. За последние 100 лет медицина всё дальше и дальше отходит от принципа, что если организм получает всё ему необходимое из окружающей его среды, то он не будет страдать хроническими болезнями (к которым относится и рак), и будет быстро и легко справляться с острыми заболеваниями. Однако этот принцип ещё более актуален сегодня, когда мы все испытываем дефицит питательных веществ при обилии пищи, так как почва стала очень бедной, а процесс индустриального производства продуктов питания удаляет из нашей пищи и без того скудное количество необходимых питательных веществ. Что же нужно нашему организму (точнее его анатомической и функциональной единице — клетке) для безболезненного существования? Нам нужно 90 микроэлементов, 16 витаминов, 12 незаменимых аминокислот и 3 основные жирные кислоты. Заметьте, что среди этих веществ нет химиотерапии — в ней наши клетки не нуждаются!

Медицина умышленно ставит высокий барьер для лечения тяжелых болезней. Вас хотят убедить в том, что если болезнь серьезная, то и лечение должно быть очень дорогим, сложным и опасным. Не напоминает ли это вам подход нечестного механика, осматривающего вашу машину, который понимает, что вы абсолютно не разбираетесь в предмете? Он вам выставит дорогой счёт, да ещё зальёт плохого масла, чтоб вы поскорей вернулись.

Существует масса примеров, когда серьёзность болезни и большая смертность абсолютно не кореллируют с серьёзностью, сложностью и токсичностью лечения. Возьмем, например, огромное количество смертей от цинги, от которой в муках умирали сотни тысяч людей в прошлые века. Лечение оказалось крайне простым: лимоны и лаймы, т.е. витамин С. Как только моряки стали брать с собой в плавание ящики с цитрусовыми, так сразу смертность от цинги, которая раньше косила до половины команды корабля, абсолютно исчезла. Рак – это, прежде всего, хроническое нарушение метаболизма клеток в результате недостатка питательных веществ, токсичности, стресса, травмы, радиации, действия различных патогенов или комбинации этих факторов. Если восстановить нормальный метаболизм клетки (т.е. восполнить недостаток в организме питательных веществ и убрать другие причинные факторы), то раковый процесс прекратится и иммунитет справится с опухолью.

Вот почему «травки» (которые в действительности включают в себя все натуральные средства: минералы, растительные лекарственные средства, БАДы) и диета (которая восполняет недостаток в организме самых необходимых элементов, а также ограничивает поступление токсинов в организм) являются простым по принципу и недорогим методом лечением рака и других хронических болезней. А дорогая, токсичная и опасная химиотерапия (как и лучевая терапия с хирургией) — это всего лишь трюк нечистоплотного «механика», коим является официальная медицина.

Вопрос 4. Почему вы думаете, что то, о чём вы говорите является правдой? Я видел в официальных источниках абсолютно противоположную информацию. Где доказательства? Их нет в официальных источниках!

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

Ответ. Многие люди путают понятие «официальный» с «объективным» или «независимым». Официальный источник будет выдавать такую информацию, которая поддерживает существующую концепцию истеблишмента, частью которого является медицина. Причём на сегодняшний день будет неправильным ограничивать рассмотрение этого положения вещей пределами только определенной страны.

Большинство СМИ развитых стран сейчас связано одной концепцией глобального экономического доминирования крупнейших корпораций. Сегодняшний истеблишмент — это центральные банки развитых стран, крупнейшие транснациональные корпорации и работающие на них политики. Поэтому официальные источники в этих странах служат интересам этих людей и организаций. Так что, если вы мне приведёте в качестве контраргумента ссылку из западной газеты, медицинского журнала, телевизионной передачи или даже Википедии (теперь это источник информации, работающий на истеблишмент) в доказательство моей неправоты, то это вовсе не будет являться неопровержимым доказательством правоты истеблишмента в этом вопросе. К тому же вы лишите себя возможности объективно исследовать тему и принять для себя информативное решение.

Очень многие представляют себе мед. истеблишмент и Биг Фарму в частности, как больших невинных гигантов, которых атакует армия специалистов натурального толка, озлобленных своим непризнанием, а также людей, разочаровавшихся в официальной медицине. В действительности жестокую и беспощадную войну ведут как раз эти «невинные гиганты», разбивая любую оппозицию, покупая СМИ, и навязывая нам угодную для них «реальность».

Поэтому если противники натуральных видов лечения хотят вести аргументированный спор, то я бы рекомендовал им сначала провести своё собственное объективное исследование обеих позиций. При этом они должны разбираться в самых очевидных трюках информационной войны истеблишмента, развязанной против натуральных альтернатив. Так, например, если масс-медиа игнорирует важные научные открытия, новые методы лечения или определенные события, то это вовсе не означает того, что они не заслуживают внимания. Это всего лишь указывает на то, что они противоречат официальной позиции. Также необходимо учитывать, что на каждую научную работу, результаты которой могут разрушить эту официальную позицию, медицинский истеблишмент проплатит такое же или большее количество работ с угодными для него результатами.

Таким образом, когда заинтересовавшийся человек обращается за прояснением вопроса об альтернативной онкологии к официальному источнику, то информация, которую он там найдёт, будет направлена на укрепление позиции мед. истеблишмента и дискредитацию любой альтернативы. Очень часто исследования этой темы многими людьми на этом и заканчиваются.

Вопрос 5. Получается что все врачи провокаторы и вредители?

Ответ. Конечно же, нет. Многие (но не все!) врачи — это высокообразованные люди, которые пришли в медицину с целью помочь больным, и они от всего сердца давали клятву Гиппократа. Однако образование, которое они получают в медицинских институтах, построено таким образом, чтобы в первую очередь обслуживались интересы истеблишмента, что практически всегда делается за счет причинения ущерба больным. Медицинское образование вызывает у людей уважение своей сложностью и труднодоступностью. Благородная роль врачей изображается в многочисленных сериалах и телепередачах. Таким образом, у людей формируется мнение, что врачи — это отличные профессионалы, знающие о болезнях и их лечении всё, и потому, если врач назначает лечение, то это бесспорно — наилучший вариант для больного. К сожалению, это далеко от правды. Знания врача о методах лечении болезней удивительно однобоки и концентрированны на фармакологии. Знания же в области физиологии очень ограничены химической стороной вопроса и почти не учитывают её физическую сторону: солнце (фотоны), электричество (электроны), волны и поля. Влияние психики на физиологию также практически не изучается, за исключением мимолетного знакомства с эффектом плацебо. Знания в отношении здорового питания и роли многочисленных питательных веществ в организме вообще практически отсутствуют (за 5–6 лет обучения вопросам здорового питания и диетологии отводится всего несколько часов).
Всё это объясняет тот факт, что у врачей первым выбором в лечении болезней будут чуждые нашему организму фармацевтические препараты (потребности в которых организм не испытывает!). С натуральными же методами многие врачи просто незнакомы. Более того, почти во всех западных странах врач будет ограничен в своем выборе лечения строгими протоколами, разрешенными официальной медициной, а за применение натуральных методов может быть наказан. Другим важным фактором ограниченности знаний врача является то, что даже те, кто продолжает своё обучение, получают его из контролируемых мед. истеблишментом профессиональных журналов или организованных ей курсов и семинаров.
Нельзя также не учитывать простой человеческий фактор. Врачи — это не ангелы, а те же люди со всеми присущими им чертами и недостатками. Многие будут отстаивать официальную точку зрения лишь потому, что они ей следовали всю свою профессиональную жизнь, и это то, что они знают и понимают. Конечно, есть и такие, кто понимает суть происходящего, но либо не находит смелости идти против системы, либо по той или иной причине их устраивает существующее положение вещей.
Поэтому провокаторами и вредителями врачи не являются, но их мнение в основном отражает позицию официальной медицины, которая вовсе не преследует интересы больного.


Вопрос 6. Это снова конспиративные теории всемирного заговора? Любому государству выгодно иметь здоровое население для того, чтобы оно больше и лучше трудилось, а значит, в его интересах найти средство от лечения рака!

Ответ. Бесспорно то, что экономическая модель западных стран оказывает большое влияние на все сферы жизни во всем мире, включая медицину. Однако экономическое положение в Америке, Англии и других развитых странах таково, что производство неуклонно уменьшается из-за аутсорсинга (перемещение производства в бедные страны), в то время как на оставшихся в этих странах заводах и фабриках увеличивается роботизация процессов. Основная статья доходов таких стран — это финансовая индустрия и неоколониализм (бесконечные «антитеррористические» войны в богатых нефтью или другими ресурсами странах). Таким образом, бывшие работники сферы производства неуклонно пополняют ряды безработных. Теперь настало такое время, что большое количество здоровых людей больше не нужно (кроме наемной армии). Все эти страны имеют огромные долги, и поэтому многие социальные выплаты приходится урезать, включая пособия и пенсии. К тому же многие люди теряют свои частные пенсии из-за того, что компании их тоже начали урезать. Либо они просто проиграли их на рынке акций или обанкротились. Государство в таких случаях гарантирует минимальную пенсию. Если отбросить этическую сторону вопроса (а для современных западных политиков она просто не существует), то с сугубо материальной точки зрения, государствам не выгодно иметь много здоровых людей, также, как и много пенсионеров.
Подобное положение является не «конспиративной теорией», а, к сожалению, холодной констатацией фактов.

Вопрос 7. Почему тогда СМИ ничего не говорит об альтернативных лечениях рака и их успехе? vk.com/wall-94239677_4341

Вопрос 8. Почему нет никаких доказательств успеха альтернативных методов? Предъявите доказательства! vk.com/wall-94239677_4529

НАША КНИГА "ДИАГНОЗ - РАК: ЛЕЧИТЬСЯ ИЛИ ЖИТЬ?":
medalternativa.info/books

[АллатРа]

Дмитрий Юрьевич Блохин,
доктор медицинских наук, зав. лабораторией фармакоцитокинетики НИИ экспериментальной диагностики и терапии опухолей ГУ РОНЦ им. Н. Н. Блохина РАМН
«Химия и жизнь» №3, 2009

Эта статья — о причинах возникновения, закономерностях развития и путях лечения онкологических болезней, а также о тех трудностях, с которыми сталкиваются ученые-онкологи при разработке новых средств и методов лечения рака. Но вначале стоит вспомнить некоторые основные понятия.

Несколько слов про опухолевые клетки

Человеческий организм состоит примерно из 100 триллионов клеток. Изменение этого количества всегда физиологически оправданно. Например, при воспалении увеличивается число белых клеток крови (лейкоцитов), которые противостоят возбудителям инфекции. При интенсивных физических нагрузках возрастают количество мышечных клеток и мышечная масса. Процесс поддержания оптимальной численности клеток — клеточный гомеостаз — осуществляет сложная система контроля клеточных делений (пролиферации) и клеточной гибели.

Каждая клетка имеет свою продолжительность жизни: эритроциты — около 120 дней, лейкоциты — от нескольких часов (нейтрофилы) до нескольких недель (лимфоциты), а «клетки памяти», как называют специализированные иммунные лимфоциты, могут жить десятки лет. По истечении отпущенного ей срока клетка погибает. Гибель эта упорядоченна и генетически запрограммированна. Программа клеточной гибели включается, если клетка больше не нужна организму (например, принадлежит эмбриональной ткани), состарилась, заразилась вирусом, накопила много мутаций или получила иное не подлежащее восстановлению повреждение. При этом происходит последовательная саморазборка клетки на фрагменты, которые затем поглощают макрофаги или соседние клетки в качестве питательного и строительного субстрата. Как правило, в литературе для обозначения программированной клеточной гибели используют термин «апоптоз».

Программа клеточной гибели срабатывает только после многократного подтверждения «сигнала смерти». Сигнал может прийти из окружающей клетку среды или от собственных внутриклеточных «датчиков неблагополучия». Внешний сигнал клетка воспринимает специальными «рецепторами смерти», находящимися на ее поверхности. Существуют и различные внутренние сигналы, возникающие при неустранимых внутренних повреждениях клетки (в большинстве случаев — молекул ДНК), которые препятствуют ее нормальному делению или функционированию. Но независимо от источника и места получения этого сигнала в итоге запускается один и тот же каскад активации «суицидных» ферментов, которые и завершают выполнение программы: эффекторные каспазы, ДНК-фрагментирующий фактор и др.

В здоровом и нормально функционирующем организме ежесекундно погибает огромное количество клеток, столько же образуется вновь. Но иногда процесс клеточного гомеостаза выходит из-под контроля и возникает опухоль.

Опухолью называют патологическое разрастание ткани, состоящее из качественно измененных (атипичных) по морфологии, степени дифференцировки и характеру роста клеток. Не всякое увеличение объема ткани представляет собой опухоль. Отек, например, связан не с разрастанием клеток, а с накоплением межклеточной жидкости, гипертрофированные мышцы культуриста — адаптация организма к длительным физическим нагрузкам. Эти изменения преходящи: после снижения мышечных нагрузок дополнительная ткань подвергается инволюции (то есть рассасывается). Появление опухоли с адаптацией не связано, и инволюции она не подвержена. Опухоль, в отличие от нормальной ткани, не имеет выраженной структуры, ее строение в той или иной степени беспорядочно. Она образована клетками, которые не завершают дифференцировку и несут признаки юных, а часто и эмбриональных форм.

Если разрастание опухоли ограничивается местом ее возникновения, то она доброкачественная. К доброкачественным опухолям относятся миомы, липомы, эпителиомы, аденомы (окончание -ома обозначает «опухоль», а корень слова часто происходит от названия ткани, из которой возникли опухолевые клетки), папилломы, полипы, пигментные невусы — «висячие родинки», бородавки и многие другие. Доброкачественные опухоли, как правило, не представляют угрозы жизни больного, поскольку носят локальный характер. Исключение составляют опухоли мозга, которые в силу жестко ограниченного пространства черепной коробки могут механически сдавливать соседние участки мозга и кровеносных сосудов, вызывая парезы, параличи и даже гибель больного.

Если рост опухоли не ограничен собственной тканью и органом, а оторвавшиеся от основного узла атипичные клетки мигрируют в соседние и отдаленные органы, вызывая появление там вторичных опухолевых узлов (метастазов), то такая опухоль злокачественна.

Помимо способности образовывать метастазы, то есть существовать вне привычного клеточного окружения, для раковых клеток характерно неуправляемое деление, причем делиться они могут неограниченное количество раз, не обнаруживая при этом признаков старения, и в значительной мере утрачивают способность к программированной клеточной гибели. Именно совокупность всех этих признаков и отличает раковую клетку от нормальной.


Опухолевая трансформация клетки происходит, когда она накапливает некоторое количество мутаций, причем не любых, а критических для канцерогенеза. Пока ученые точно не знают, сколько мутаций и в каких именно генах должно произойти, чтобы клетка стала опухолевой. Очевидно, никак не меньше пяти, а по самым оптимистическим прогнозам 8–10. Важно, что речь идет не о каком-то определенном наборе мутаций: их комбинации, определяющие опухолевую трансформацию, могут быть самыми разными. С молекулярно-генетической точки зрения не существует двух совершенно одинаковых опухолей, как и совершенно одинаковых причин их возникновения. Уникальность каждой опухоли намного превышает уникальность дактилоскопических узоров.

Рис. 1. Клетка, получившая мутацию, передает ее одной из дочерних клеток. Изображение: «Химия и жизнь»

«Универсальной» или «главной» мутации, необходимой и достаточной для превращения нормальной клетки в раковую, ученые не обнаружили. Однако об одном гене, изменения в котором часто приводят к злокачественной трансформации, стоит упомянуть. Называется этот ген ТР53, а его белковый продукт р53 (такое невыразительное обозначение произвели от «протеин с молекулярной массой 53 килодальтона») регулирует активность более 150 генов, контролирующих цикл клеточного деления.

Процесс клеточного деления очень сложен и таит в себе немало опасностей, связанных с возникновением и закреплением соматических мутаций, то есть мутаций, возникающих в соматических клетках. Чтобы избежать такой беды, в организме существует система генетического самоконтроля клеток. Известно по крайней мере четыре контрольные (или сверочные) точки, в которых происходит анализ правильной последовательности событий репликативного цикла. Если что-то прошло не так, то пролиферация временно останавливается, а если повреждение не удается исправить, включается программа клеточной гибели, которая не позволит мутантным клеткам размножаться. Ключевую роль в этом процессе играет белок р53, который часто именуют «стражем генома», а постоянно функционирующий ген ТР53 относят к опухолевым супрессорам (тормозящим развитие опухолей). Но насколько он важен для опухолевой супрессии, пока неясно. С одной стороны, возникновение инактивирующих мутаций в гене ТР53 или полное прекращение его экспрессии (нокаут гена) вызывают дестабилизацию генома: формируется так называемый мутаторный фенотип клетки, при котором частота появления и накопления мутаций резко возрастает. Если мутация гена ТР53 получена по наследству от родителей, она присутствует во всех клетках организма и сопровождается развитием синдрома Ли-Фраумени, при котором еще в детстве возникают множественные опухоли. Такие пациенты редко доживают до совершеннолетия. Однако, как показали масштабные генетические исследования, проведенные в лабораториях разных стран, лишь чуть более половины всех исследованных злокачественных опухолей человека различной локализации и стадии развития несут мутации в гене ТР53; клетки же второй половины исследованного массива синтезируют нормальный белок р53, что, впрочем, не мешает им быть злокачественными!

Ежедневно в человеческом организме возникают сотни тысяч мутантных клеток. Их постоянно отслеживают и уничтожают две системы контроля: система клеточного генетического самоконтроля, о которой шла речь выше, и система неспецифического противоопухолевого иммунитета.

Система противоопухолевого иммунитета распознает мутантные клетки по наличию на их поверхности постороннего, не свойственного данному организму антигена или по отсутствию одного из абсолютно необходимых. К первым относятся так называемые опухоле-ассоциированные и вирусные антигены, а ко вторым — антигены главного комплекса гистосовместимости I класса, несущие информацию: «Я — свой». Если эти антигены не представлены на клетке, ей немедленно делает «смертельную инъекцию» клетка-киллер, которая осуществляет иммунологический надзор. Она формирует в стенке клетки-мишени канал, через который впрыскивает ферменты-гранзимы. Гранзимы «включают» проферменты класса каспаз — это основные исполнители программы клеточной гибели.

Исполнительный механизм системы противоопухолевого иммунитета сопряжен с механизмом обеспечения генетического самоконтроля. Это означает, что клетка, которая в результате мутации станет невосприимчива к действию одной системы контроля, будет неуязвима и для другой. Потомки такой клетки унаследуют приобретенный признак и положат начало формированию мутантного клона — способность ускользать от системы генетического самоконтроля позволит и в дальнейшем избегать гибели при тиражировании вновь появившихся мутаций. Эти клетки еще нельзя назвать опухоле-трансформированными, поскольку они пока не приобрели всех необходимых для этого генетических дефектов, но начало положено: мутаторный фенотип открыл простор для дальнейшего накопления мутаций.

Поскольку процесс мутагенеза носит случайный характер, в каждой клетке мутантного клона возникнет индивидуальный набор мутаций, и происходит клональное расщепление популяции. Появление новых мутаций отразится на фенотипе потомков — они будут постепенно утрачивать родительские черты, но приобретать новые свойства, в том числе те, которые присущи опухолевым клеткам. Наиважнейшее из них — способность к неограниченному числу делений, или репродуктивное бессмертие. Без этой способности все прочие приобретенные «опухолевые» свойства не будут представлять опасности: совершив положенное число удвоений, клетки необратимо утратят способность к делению — рост опухоли остановится, за чем последует ее постепенное саморазрушение. Если же клетка достигнет репродуктивного бессмертия, приобретение прочих опухолевых черт — только вопрос времени.

Рис. 2. Схема клонального расщепления потомства мутантной клетки. А, В, С и D – случайно возникшие мутации. Изображение: «Химия и жизнь»


Бывают случаи, когда возникшая доброкачественная опухоль в ходе своего роста по тем или иным причинам становится злокачественной — «малигнизируется». Так на месте доброкачественного пигментного невуса может образоваться меланома — одна из самых злокачественных опухолей кожи, как правило, образующая множественные метастазы. Малигнизация доброкачественной опухоли — процесс не обязательный, большинство таких новообразований существуют в организме годами, растут медленно и в основном доставляют лишь косметические неудобства. Однако злокачественная опухоль может развиться не только из доброкачественной, но и из совершенно здоровой ткани. В этих случаях появлению опухоли обычно предшествует «предрак» — компактное скопление измененных по морфологии мутантных клеток. Их потомки могут перерастать во внутритканевой, «местный» рак, который затем распространяется и образует инфильтрирующие злокачественные образования. Так происходит прогрессия опухолевого процесса, направление которой во всех случаях одинаково — от плохого к худшему.

Возникнув, опухолевая ткань не только безудержно растет вследствие бесконтрольного деления составляющих ее клеток, но и постоянно эволюционирует, порождая новые клеточные клоны, наиболее злокачественные из которых, то есть лучше приспособленные к автономному существованию, в процессе конкурентной борьбы вытесняют менее злокачественные. Остановить такую экспансию можно, лишь удалив опухоль из организма или, по крайней мере, ограничив ее рост.

[АллатРа]

Лечение онкологических заболеваний

Сегодня существует три основных метода лечения раковых больных: хирургическое удаление опухолевых узлов, химиотерапия и радиолучевая терапия, причем в подавляющем большинстве случаев их приходится комбинировать.

Хирургическое вмешательство эффективно лишь тогда, когда процесс локализован и иссечение опухоли в пределах здоровых тканей не разрушает функционирование жизненно важных органов. В иных случаях, а также если первичный опухолевый очаг вовсе отсутствует, например, при лейкозах, применяют химиотерапию, которая теоретически должна поражать опухолевые клетки вне зависимости от их локализации.

Идею «химиотерапии рака» впервые сформулировал Пауль Эрлих в начале XX века. Однако сложности проблемы избирательного поражения опухолевых клеток без вреда для клеток нормальных вынудили Эрлиха отказаться от практической реализации идеи. И только в конце 40—начале 50-х годов ушедшего столетия медики обнаружили химические соединения, которые не только останавливают деление и вызывают гибель опухолевых клеток в культуре, но и тормозят рост опухолей в организме. Первым официальным лекарством от рака стал эмбихин, впервые примененный на человеке в 1946 году. Созданный на основе иприта, боевого отравляющего вещества времен Первой мировой войны, эмбихин положил начало целому семейству противоопухолевых лекарств алкилирующего типа, применяющихся и поныне. За более чем полувековую историю своего существования химиотерапия выделилась в самостоятельную область клинической онкологии. Однако несмотря на значительные успехи в этой области, полного излечения с помощью одной химиотерапии удается добиться лишь при ограниченном круге опухолевых заболеваний, высокочувствительных к лекарственным препаратам: хорионэпителиоме матки, герминогенных опухолях яичка, лимфогранулематозе, лимфоме Беркита, остром лимфобластном лейкозе у детей. При химиотерапевтическом лечении больных саркомой Юинга, лимфосаркомами, аденокарциномами молочной железы и яичника, раком мочевого пузыря и некоторыми другими нозологическими формами химиотерапия позволяет получить значительный клинический эффект, но полностью излечиваются не более 10% больных. Еще скромнее выглядят результаты химиотерапии при лечении рака желудка, рака толстой кишки, немелкоклеточного рака легкого, а злокачественные опухоли пищевода, печени, поджелудочной и щитовидной желез, рак почки и рак шейки матки проявляют значительную устойчивость к лекарственному лечению. Тем не менее использование химиотерапевтических препаратов при комплексном лечении этих опухолей оправдано, поскольку позволяет после удаления опухоли подавить рецидивы заболевания и развитие метастазов, а в предоперационном периоде помогает уменьшить размер опухоли и облегчить ее хирургическое иссечение.
Причина столь невысокой клинической эффективности лекарственных методов лечения опухолей заключается в том, что полного исцеления можно достичь, только поразив все без исключения опухолевые клетки. Требования к лечению инфекционных и паразитарных заболеваний не столь суровы — уцелевших после лечения паразитов «зачищает» иммунная система. А раковые клетки организму «родные», иммунная система на них не реагирует, и если уцелеет хотя бы тысячная их часть, опухоль восстановится до начальных размеров всего через 10 делений (210 = 1024). Здесь и кроется основная трудность: истребить молниеносным ударом все опухолевые клетки не удается, а в процессе длительного лечения происходит не только восстановление популяции, но и ее прогрессия, с изменением свойств и спектра лекарственной чувствительности — всегда по направлению «от плохого к худшему». Так что химиотерапия наиболее эффективна на относительно ранних стадиях развития опухоли.

Открытие каждого нового класса химических соединений, обладающих противоопухолевой активностью, вызывало всплеск оптимизма, но всякий раз результаты оказывались значительно скромнее ожиданий. Первые лекарства от рака либо химически повреждали молекулы ДНК и белков (алкилирующие соединения: эмбихин, мелфалан, метилнитрозомочевина, циклофосфамид и др.), либо препятствовали процессу удвоения нити ДНК (антиметаболиты, первые из которых, метотрексат и 5-фторурацил, созданные в 1949 и 1956 годах соответственно, до сих пор применяют в онкологии). Позднее появились препараты, поражающие другие внутриклеточные мишени: противоопухолевые антибиотики (доксорубицин, блеомицин), вещества растительного происхождения (винбластин, паклитаксел, этопозид), комплексные соединения платины (цисплатин, карбоплатин). Несмотря на то что эти химические соединения действуют в клетках на самые разные молекулярные мишени, их объединяет способность избирательно подавлять рост и вызывать гибель опухолевых клеток при относительно малом повреждении клеток нормальных тканей. Параллельно с поиском новых противоопухолевых препаратов шло изучение молекулярных механизмов действия на клетку уже найденных и применявшихся на практике лекарств. По мере развития представлений о механизмах противоопухолевой активности разных препаратов стало очевидным, что вопрос о низкой эффективности химиотерапии опухолей неразрывно связан с другим, не менее актуальным. По словам академика Н. Н. Трапезникова, многие годы возглавлявшего Онкологический научный центр после Н. Н. Блохина, если раньше онкологи ставили вопрос, почему не действуют лекарственные препараты, то сейчас вопрос ставится иначе: а почему они действуют? Ответ на последний вопрос был найден совсем недавно.

Большинство противоопухолевых препаратов «первой волны» было отобрано в результате экспериментального поиска химических соединений, убивающих преимущественно опухолевые клетки (их называют веществами с потенциальной противоопухолевой активностью). Для этого ученые исследовали, как действуют на культуры раковых клеток миллионы природных и синтетических веществ. Этот метод называется методом случайного отбора, по-научному — рандомизированным скринингом. Далеко не каждое из отобранных соединений может впоследствии стать лекарством. Позднее ученые специально синтезировали химические соединения, которые теоретически должны ингибировать те или иные ферменты, важные для процесса клеточного деления. В результате этих двух подходов к поиску лекарств и был создан весь современный арсенал противоопухолевых средств.
Однако избирательность химиопрепаратов не абсолютна: в процессе лечения они наряду с опухолевыми часто поражают нормальные клетки, в первую очередь быстро обновляющихся тканей: костного мозга, эпителия желудочно-кишечного тракта и волосяных фолликулов кожи. Но если поражение фолликулов вызывает только облысение — досадный, однако временный косметический дефект, то массовая гибель клеток эпителия и костного мозга представляет реальную угрозу жизни пациентов.

Эффективность консервативных методов лечения рака до настоящего времени ограничена не только побочным токсическим действием на клетки нормальных тканей, но и лекарственной устойчивостью опухолей. Подавляющее большинство противоопухолевых природных и синтетических химических соединений действует на клетки непосредственно, проникая в них и поражая многообразные внутриклеточные молекулярные мишени. Ранее медики полагали, что противоопухолевые препараты вызывают в клетке несовместимые с жизнью химические повреждения биомакромолекул — в первую очередь нуклеиновых кислот и белков. Однако по мере развития наших представлений о механизмах программируемой клеточной гибели становилось очевидным, что практически все противоопухолевые лекарства от препаратов «первой волны» (эмбихин, 5-фторурацил, хлорамбуцил, метилнитрозомочевина) до современных (гемзар, флудара, паклитаксел, гливек, ритуксимаб) и даже перспективных (TRAIL, ET-18-OCH3) весьма эффективно активируют программу клеточной смерти. Иными словами, цитотоксины не убивают клетки, а провоцируют их на совершение самоубийства. Несмотря на то что у раковой клетки нарушены функции генетического самоконтроля, лекарства, активирующие программу клеточной гибели, преимущественно поражают все-таки именно клетки опухоли! В этом состоит один из центральных парадоксов химиотерапии опухолей: система распознавания мутаций, поломка которой делает клетку восприимчивой к мутагенезу и ведет к ее опухолевому перерождению, представляет собой лишь часть «молекулярной кухни», реализующей программу клеточной гибели. Факт остается фактом — подавляющее большинство клеточных линий, то есть стационарно поддерживаемых в культуре раковых клеток одного происхождения, используемых для поиска противоопухолевых лекарств, способны к гибели в результате апоптоза.

Однако если действие противоопухолевых лекарств направлено именно на активацию программы клеточной гибели, то следует предположить, что раковая клетка, в которой генетическая программа ее собственной смерти повреждена или вовсе утрачена, должна оказаться устойчивой к действию всех известных препаратов. Доказательство такого предположения неожиданно было получено в нашей лаборатории в Онкологическом центре.

[АллатРа]

Клетки А4

В самом начале текущего века мы изучали активацию программы клеточной гибели моноклональными антителами к одному из рецепторов смерти, Fas. Этот рецептор появляется на поверхности зрелых лимфоцитов, а также присутствует на некоторых видах злокачественных лимфобластных клеток. Мы использовали моноклональные антитела к этому рецептору, которые имитируют действие природного лиганда FasL, возбуждают рецептор и активируют сигнал клеточного самоубийства. Для экспериментов мы выбрали хорошо известную линию Т-лимфобластных клеток человека Jurkat, выделенных много лет назад из крови больного лейкозом мальчика, на поверхности которых присутствует рецептор Fas. Добавление в питательную среду aнти-Fas-моноклональных антител вызывает быстрое развитие апоптоза этих клеток. Нам нужно было получить культуру, в которой клетки были бы лишены этого рецептора или чтобы рецептор оказался неработающим, то есть клетки, полностью устойчивые к действию анти-Fas-антител. Для этого мы использовали известный прием клеточной селекции, выращивая культуру в присутствии микроскопических концентраций антител. По мере роста культуры концентрацию антител постепенно увеличивали, пока не получили клетки, прекрасно растущие в среде с антителами. Поскольку полученная в результате этого эксперимента культура первоначально росла в чашке с номером А4, мы ее так и назвали — А4, еще не предполагая, что это чисто рабочее название присвоено совершенно уникальной клеточной линии.

По своему внешнему виду и набору поверхностных антигенов клетки А4 сходны с родительскими клетками Jurkat, но не имеют рецептора Fas, поэтому анти-Fas-антитела не стимулируют их гибель. Этот результат не был неожиданностью. Озадачивало другое: полученный клон в полной мере сохранил присущую родительской линии экспрессию рецепторов смерти других типов: АРО-2 для лиганда TRAIL и TNFR-1 для цитокина TNFa, однако применение этих лигандов не вызвало у клеток А4 никаких признаков апоптоза, хотя каждый из них активировал программу гибели родительских клеток Jurkat. Объяснение этому феномену могло быть только одно: устойчивость клеток А4 к апоптозу обусловлена не отсутствием соответствующего рецептора смерти, а нарушениями в каскаде последующих реакций передачи апоптозного сигнала.

Поскольку сигнальные каскады от «внешних» (рецепторы) и «внутренних» (поражение внутриклеточных мишеней) сигналов апоптоза сливаются в общий исполнительный механизм, мы попытались запустить программу клеточного самоубийства, действуя не на внешние рецепторы, а на внутриклеточные триггеры. Для этого клетки обрабатывали цитотоксическими лекарствами разных классов, индукторами окислительного клеточного стресса (перекисью водорода или витамином К3), рентгеновским и ультрафиолетовым излучением. Во всех случаях доля клеток с признаками индуцированного апоптоза в популяции клона А4 оказывалась в 2–10 раз ниже, чем у клеток Jurkat.

Из наших результатов следует, что стимулы самой различной природы, активирующие программу клеточной гибели опухолевых клеток Jurkat, практически не вызывают апоптоз клеток клона А4. Означает ли этот факт, что клетки А4 нельзя убить? Разумеется, нет. Клетки А4 можно умертвить, но такой дозой лекарства, которая несовместима с жизнью пациента. На родительскую линию Jurkat цитостатики действуют в концентрациях на один-два порядка ниже. Другими словами, не способные к апоптозу клетки А4 проявляют фенотип множественной лекарственной устойчивости.

Рис. 3. Программу клеточной гибели могут активировать разные сигналы. Изображение: «Химия и жизнь»


Чтобы выяснить, как клеточная культура реагирует на то или иное лекарство, ее обычно обрабатывают препаратами в концентрации, вызывающей гибель ровно половины клеток (LD50), и наблюдают за судьбой второй половины, пережившей токсическую атаку. В дальнейших исследованиях мы выращивали клетки обеих линий в среде с цитостатиками цисплатином, доксорубицином или этопозидом (каждое из этих лекарств вызывает апоптоз клеток Jurkat). Для клеток А4 концентрации лекарств LD50 были в 30–100 раз выше. Подсчет и морфологический анализ клеток, переживших цитотоксическую атаку, показал, что клетки Jurkat погибают в основном по механизму апоптоза, а клетки А4 — путем некроза, безвременной и неестественной кончины клетки, попавшей в невозможные для жизни условия; их ядро и цитоплазма набухают, а затем разрываются ядерная и клеточная мембраны. Различной оказалась и судьба потомков выживших в этих условиях клеток обеих линий: после пересева в полную питательную среду клетки Jurkat восстановили исходный облик и скорость роста через три недели, хотя в культуре было еще довольно много умирающих клеток. Потомки клеток А4 даже спустя три недели культивирования продолжали гибнуть в огромном количестве. В их популяции появились как многоядерные клетки, так и клетки с микроядрами — результат неравномерного распределения генетического материала в процессе деления.

[АллатРа]

Клетки Jurkat, служившие исходным материалом в нашем исследовании, не экспрессируют белок р53, поэтому их геном достаточно изменчив и склонен к накоплению дополнительных мутаций. Вероятно, клетки А4, отобранные из общей популяции в результате Fas-опосредованной селекции, представляют собой клон, появившийся в результате одной или нескольких таких мутаций, природа которых пока не установлена. Собственно, она и не важна и, скорее всего, представляет лишь один из множества возможных вариантов. Важен результат: утратив программу клеточной гибели, клетки А4 получили возможность выжить в присутствии таких высоких концентраций противоопухолевых лекарств, которые больной перенести не может, следовательно — формировать опухолевую ткань, абсолютно устойчивую к лекарственному лечению.

Поскольку клон А4 сформировался спонтанно, можно предположить, что и у онкологических больных клетки, утратившие программу клеточной гибели, могут возникать на разных этапах прогрессии опухоли, независимо от того, какими лекарствами их лечат. И весь имеющийся арсенал специфических противоопухолевых средств оказывается бессильным перед таким клоном.

Эта ситуация — печальное следствие применяемой до настоящего времени методологии отбора новых противоопухолевых лекарств, при которой используют клеточные линии, в большей или меньшей степени сохраняющие способность к программированной гибели. В результате такого скрининга отбирают наиболее эффективные индукторы апоптоза, которые не представляют реальной опасности для опухолевых клеток, утративших к нему способность.

Существует ли выход из тупика? Сегодня на этот вопрос нет ответа. Однако стоит обратить внимание на тот факт, что выжившая после обработки цитотоксинами часть культуры А4 продолжала погибать на протяжении нескольких десятков клеточных делений, происходивших в отсутствие лекарственных препаратов. Этот известный в радиобиологии феномен называется «репродуктивной гибелью», которая наблюдается в том случае, если полученные клеткой генетические повреждения становятся смертельными после одного или нескольких циклов удвоения ДНК. Если же смерть клетки от внешнего воздействия происходит до первого деления, говорят об интерфазной гибели. Почему же «неубиваемые» клетки А4 гибнут без внешних причин? Как это ни парадоксально звучит, причиной их гибели является утрата способности к апоптозу.

«Обычные» раковые клетки сохраняют способность к апоптозу. Поэтому их часть, получившая опасные повреждения, самоликвидируется, но зато оставшиеся клетки продолжают размножаться, как в случае с Jurkat, и опухоль живет. А клеткам с утраченной программой гибели ничто не препятствует бесконтрольно накапливать мутации и другие потенциально опасные повреждения, которые могут и не приводить к смерти в интерфазе, но будут препятствовать нормальному процессу клеточного деления и разрушать работу генов, что в конце концов создает ситуацию, несовместимую с дальнейшей жизнью. Поэтому с клетками, на которые не действуют индукторы апоптоза, можно попробовать бороться иным путем: стимулировать образование в них мутаций, чтобы сумма возникших генетических повреждений привела к утрате жизнеспособности их самих и в особенности их потомков. Для этой цели можно попытаться использовать супермутагены или хроническое облучение малыми дозами ионизирующей радиации. Успех будущих исследований во многом зависит от правильного выбора модели для поиска активных соединений.

Мы полагаем, что полученная нами линия клеток А4, а также подобные ей, могут оказаться полезными моделями для поиска принципиально новых противоопухолевых средств, действие которых не ограничится активацией апоптоза. Конечно, существует опасность побочного влияния таких веществ и на клетки нормальных тканей, ведь мутации будут возникать и в их геномах. Но, в отличие от опухолевых, в них продолжает функционировать механизм генетического самоконтроля, не позволяющий тиражировать генетические дефекты в следующих поколениях. Насколько перспективным окажется использование в лечебных целях супермутагенов, покажет будущее.

http://elementy.ru/nauchno-populyarn...lioteka/430845

[АллатРа]

Открытие уникальной химической метки, свойственной клеткам любых злокачественных опухолей, позволит «научить» собственные иммунные клетки пациента эффективно атаковать рак и излечивать организм без применения облучения или химиотерапии.
Исследование, которое действительно обещает прорыв в борьбе с раком, опубликовано в Science. Если верить его результатам, речь идёт о том, что уже совсем скоро, как только предложенные методики будут применяться повсеместно, рак в большинстве случаев перестанет быть смертельным заболеванием.

В двух словах суть сводится к следующему. Иммунная система человека способна распознавать раковые клетки. Такие клетки образуются в организме на протяжении всей жизни человека и успешно уничтожаются Т-лимфоцитами. Проблемы возникают тогда, когда опухоль начинает расти и производить новые клетки так быстро, что Т-лимфоциты просто перестают с ней справляться.
Иммунные клетки, в том числе Т-лимфоциты, распознают чужеродные тела в организме, в том числе раковые клетки, по химическим меткам. Однако раковые клетки, размножаясь и приспосабливаясь, могут менять эти метки, в конце концов запутывая иммунную систему, которая не справляется не только с количеством «врагов» в организме, но и с их разнообразием.

Международная группа исследователей в своей работе показала, что ей удалось выявить некие универсальные метки, характерные для многих видов опухолей (возможно, для всех). Это означает, что теперь можно в пробирке вырастить культуру Т-лимфоцитов, которые «настроены» на уничтожение клеток именно с этими метками, ввести их пациенту — дальше иммунитет сделает всю работу за врачей.
«Многие годы мы изучали реакцию иммунной системы на раковую опухоль, не имея чёткого представления о том, на что именно реагирует система, как распознаёт раковые клетки. Основываясь на новых изысканиях, мы сможем сами сказать иммунной системе, как распознать и атаковать опухоли», — цитирует одного из авторов статьи Серхио Кезаду издание Medical News Today.

Выращивать Т-лимфоциты и «настраивать» их биологи уже умеют. Дело было именно за открытием универсальной метки, по которой можно распознавать врага.

Лечение, в общих чертах, будет выглядеть так: у больного возьмут кусочек опухоли и образец крови. По образцу раковых клеток установят их специфическую химическую метку, потом из крови выделят именно те Т-лимфоциты, которые реагируют именно на эту метку, затем клонируют нужные Т-лимфоциты в нужном количестве и введут их в кровь больного.

Теперь дело за чиновниками от медицины: чем скорее будет испытана методика на пациентах-добровольцах и внедрена по всему миру, тем скорее появится шанс у больных.

http://medialeaks.ru/0703dalex_cancer/

еще статьи по теме
https://fishki.net/1908095-sdelano-o...e-s-rakom.html
http://www.rakpobedim.ru/forum/blog/...9%D0%B5%D0%BC/
http://www.likar.info/onkologiya/art...echeniya-raka/

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

РАК ИЗЛЕЧИМ, ПРОСТО ЭТО КОМУ-ТО НЕ ВЫГОДНО...
Рабочая теория о природе онко-процесса – разростание грибка Кандиды. Догадался врач онколог Туллио Симончини и, естественно, заимел проблемы, так как открыто начал вылечивать людей по быстрому.
Его преступление заключалось в том, что он понял, что злокачественные опухоли - это разросшийся грибок Кандиды (дрожжеподобный грибок, имеющий паразитарную природу, живет в каждом человеке. Сильный иммунитет держит Кандиду под контролем, но если организм ослаблен, грибок распространяется по телу и вызывает злокачественные опухоли).
Симончини считает, что рак и есть разросшийся грибок Кандиды, и что традиционное объяснение природы рака совершенно неправильное. Будучи специалистом в области онкологии и метаболических нарушений, он пошёл против традиционных методов «лечения» рака. Насмотревшись на страдающих людей при так называемом лечении и на умирающих детей от химиотерапии и радиации – понял, что как-то не правильно «лечат» рак, и он начал искать заново причину. Он обнаружил, что все виды рака проявляли себя одинаково, вне зависимости от того, в каком органе или ткани образовывалась опухоль. Все злокачественные новообразования были белого цвета - грибок Кандиды – получается так, что это процесс, запускаемый самим организмом для защиты от кандидоза (молочницы)…
Если отталкиваться от этого предположения, то развитие болезни протекает по такому сценарию: грибок Кандиды, обычно контролируемый сильным иммунитетом, начинает размножаться в ослабленном организме и образует своеобразную «колонию». Когда какой-то орган заражается молочницей, иммунитет пытается защитить его от чужеродного вторжения. Иммунные клетка выстраивают защитный барьер из клеток организма. Именно это традиционная медицина называет раком. Считается, что распространение метостазов по организму - это расползание «злокачественных» клеток по органам и тканям. Но Симончини утверждает, что метастазы вызваны тем, что грибок кандиды расходится по организму. А грибки могут уничтожить только клетки нормально функционирующего иммунитета. Иммунная система - ключ к выздоровлению.
С каждым годом количество заболевших раком возрастает. Хорошо спланированная война против иммунитета человека становится всё более ожесточенной. Иммунитет ослабляется: продуктами питания, пищевыми добавками, пестицидами и гербицидами, вакцинацией, электромагнитными и микроволновыми технологиями, фармацевтическими препаратами, стрессом современной жизни и т.п.
Дети до двух лет получают около 25 прививок. А ведь в это время иммунитет только формируется! Что отключает иммунитет быстрее всего? Химиотерапия. Добавьте сюда еще радиотерапию. На сегодняшний день - это самые действенные методы по разрушению клеток организма. Самое современное общепризнанное «лечение» онкологии основывается на постулате (постулат - положение, которое, не будучи доказанным, принимается в силу теоретической или практической необходимости за истинное), что раковые клетки будут убиты раньше, чем здоровые клетки пациента. Ядовитые соединения химиотерапии убивают клетки иммунной системы.
Но Кандида то никуда не девается. Обломки иммунной системы не в состоянии держать под контролем клетки Кандиды. Грибок переселяется в другие органы и ткани. Рак расползается по организму. Те, кто вроде бы как выздоровели после хирургического вмешательства и химиотерапии всего навсего получили «бомбу с часовым механизмом». Иммунитет разрушен. Появление рецидивов - дело времени. Другими словами: химиотерапия убивает людей, которых якобы должна лечить. Химиотерапия лечит только от инфекционного заболевания, передающегося половым путем и называющимся - жизнь.
Для того, чтобы излечиться от рака, надо укрепить иммунитет, а не ослабить его. Когда Симончини понял, что рак имеет грибковую природу, он начал искать эффективный фунгицид. Но тогда же ему стало ясно, что противогрибковые препараты не работают. Кандида быстро мутирует и настолько приспосабливается к препарату, что даже начинает им питаться. И осталось только старое, проверенное, дешевое и доступное средство от грибковых - бикарбонат натрия - основной ингридиент пищевой соды.
Почему-то грибок не может адаптироваться к бикарбонату натрия. Пациенты Симончини пьют содовый раствор или бикарбонат натрия вводится непосредственно на опухоль с помощью приспособления, напоминающего эндоскоп (длинная трубка, которую используют для просматривания внутренних органов).
В 1983 году Симончини лечил одного итальянца по имени Геннаро Сангермано, которому врачи предрекали смерть через несколько месяцев от рака легких. Через непродолжительное время этот человек полностью вылечился. Рак исчез. Окрыленный успехом и с другими пациентами, наивный Симончини представил свои данные итальянскому министерству здравоохранения, надеясь, что они начнут клинические исследования и проверят как работает его метод. Но, итальянский медицинский истеблишмент не рассмотрел его исследования, и лишил его медицинской лицензии за лечение пациентов лекарствами, которые не были одобрены. Масс-медиа начали кампанию против него, высмеивая его лично и обливая грязью его метод. И скоро попал на три года в тюрьму за то, что якобы «убивал своих пациентов». Медицинский истеблишмент заявил, что метод лечения онкологических заболеваний с помощью бикарбоната натрия является «бредовым». Это в то время, когда миллионы пациентов умирают мучительной смертью от «проверенной» и «безопасной» химиотерапии, медики продолжают запрещать лечение бикарбонатом натрия.
Спустя время он продолжил свою работу. Сейчас о нём знают понаслышке и благодаря интернету. Этот врач лечит даже самые запущенные случаи онкологии простым и дешевым бикарбонатом натрия. В некоторых случаях процедуры длятся месяцами, а в некоторых (например, при раке груди) - всего несколько дней. Часто Симончини просто рассказывает людям, что им надо делать по телефону или по электронной почте. Он даже лично не присутствует при лечении и всё равно результат превосходит все ожидания.
***
рак - это лишь следствие Причины...
можно сколь угодно много раз уничтожать следствие, но это, только, выбьет вас из сил...(бикарбонат натрия, сода пищевая - ощелачивающее средство)
рак - это результат сильного закисления организма...
организм закисляется (или ощелачивается) только тем, что мы в него поставляем...
далее думаем сами...

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

ПРИЧИНА РАКА - ГРИБЫ, КОТОРЫЕ НАС ЕДЯТ

Врач-лаборант клиники УВД города Белгорода Лидия Васильевна Козьмина.
Людей едят грибы. Такой жуткий вывод сделала врач-лаборант с университетским образованием, которая четверть века рассматривала под микроскопом возбудителей всевозможных заболеваний у своих многочисленных пациентов.

Увы, такова горькая правда: нас едят грибы. Это началось в 1980 году. На обследование в лабораторию направили молодого человека со странным заболеванием. Время от времени у него без видимых причин повышалась температура до 38 градусов. Казалось бы, ничего страшного. Но этот легко больной серьезно сказал лаборантам: «Девочки, я чувствую, что скоро умру». Они ему не поверили, потому что лечащий врач подозревал у него всего лишь малярию. Ее возбудителя целый месяц пытались найти в крови больного. Но так и не нашли.

А пациент неожиданно для медиков очень быстро «отяжелел». Тогда они с ужасом обнаружили у него септический эндокардит — инфекционное поражение мышцы сердца, которое в начале проглядели. Спасти парня так и не удалось. Козьмина не выбросила кровь умершего. Рассматривая ее еще раз под микроскопом, она неожиданно обнаружила в нем мельчайшие организмы с крошечным ядром. Два месяца пыталась идентифицировать их, расспрашивая клинических лаборантов и рассматривая атласы по бактериологии, но безуспешно. И, наконец, нашла нечто похожее в книге молдавского автора Шройта.

Там были фотографии и описания странных микроорганизмов — микоплазм, которые не имеют плотной клеточной оболочки. Их покрывает лишь тонкая мембрана, поэтому они легко меняют свою форму. Например, из шарообразной, микоплазма может вытянуться как червячок — и протиснуться в узкую пору человеческой клетки. На это не способны даже вирусы, хотя по размерам они меньше, чем шарообразные микоплазмы. Впрочем, последние могут и, не проникая в клетку, получать из нее питательные вещества.

Чаще всего эти кусочки протоплазмы просто приклеиваются к клеткам и сосут из них соки через поры. Но, как это часто бывает в науке, первая находка дала больше вопросов, чем ответов. В книге Шройта исследовательница нашла второго претендента на роль возбудителя септического эндокардита. И внешностью, и повадками очень похожей на микоплазму была так называемая эль­форма бактерий. Она появляется, когда больного начинают лечить пенициллином, который препятствует образованию оболочки у бактерий.

Раньше врачи думали, что без нее паразиты гибнут. А потом выяснилось, что они могут жить без оболочки и даже вызывать болезни, но протекающие весьма необычно, как говорят врачи, атипически. Такие недуги очень трудно диагностировать. Наконец нашелся третий претендент на роль убийцы, самый маленький — хламидия. Одни ученые называли ее спорой грибка, другие — вирусом, но все сходились во мнении, что этот карлик микромира свободно проникает в клетки и паразитирует внутри них.

Так вот, и хламидии, и микоплазмы возбуждают болезни с одинаковыми клиническими проявлениями. По симптомам невозможно определить, кто вызвал недуг — мембранный или клеточный паразит. Увы, первые попытки распознать тайного убийцу породили три версии, каждая из которых могла оказаться ложной. Но эти поиски не пропали даром. Если теперь Козьмина находила в чьей­-нибудь крови подобную «мелочь», на которую не требовали обращать внимания инструкции и методички, она, тем не менее, поднимала тревогу, чтобы врачи не проглядели болезнь, как это случилось с несчастным парнем.

ОПЯТЬ ТРИХОМОНАДА!

В 1981 году в лабораторию прислали беременную женщину с диагнозом «лихорадка» непонятного происхождения. И дали указание: «Ищите возбудителя малярии». Тогда лаборанты «посеяли» кровь больной в питательной среде. В одном «посеве» действительно выросли уже знакомые Козьминой, а в другом — о, ужас! — появились малюсенькие … трихомонадки. Те самые жгутиконосцы, которые, по мнению официальной медицины, вызывают только венерические заболевания, а по мнению «подпольной» — и множество других «недугов цивилизации». Я забила тревогу и поставила на ноги всех белгородских специалистов, — рассказывает Козьмина. — Но они не смогли объяснить результаты анализов. Тогда я срочно выехала в Москву в Институт микробиологии имени Гамалеи.

Там подтвердили, что в крови больной есть микоплазмы. Но комментировать наличие трихомонад отказались! И не посоветовали, как лечить больную. «Зато мы научим вас правильно сеять микоплазму», — сказали мне смущенные светила микробиологии. Но я и этому была рада. Думала, что полученные навыки помогут мне определять возбудителей чуть ли не всех болезней неизвестной этиологии. Но когда в Белгороде начала «сеять» микоплазмы, рядом с этими мембранными паразитами вырастало много другой мелочи, которую я не могла распознать.

Действительно, эти микроорганизмы отличались большим разнообразием форм: круглые, овальные, похожие на сабли, с одним ядром и с несколькими, отдельные и связанные в цепочки. Было отчего растеряться врачу-лаборанту. Тогда она решила учиться по книгам классиков микробиологии. В книге одного ученого вычитала, что трихомонады размножаются спорами. Как это понять, ведь споры бывают у гриба, а трихомонада считается животным? Если мнение ученого верно, то эти жгутиконосцы должны образовывать в человеке грибницу – мицелий. И действительно, в анализах некоторых больных под микроскопом было видно нечто похожее на грибницу.

Сначала я удивилась, что это за нити? — вспоминает Лидия Васильевна. — Может, вата? Или пациент из одежды натряс эту пыль? Но потом с удивлением обнаружила, что нити состоят … из одноклеточных паразитов. Правда, не из трихомонад, а из микоплазм. Так может, это один и тот же микроорганизм, но на разных стадиях своего развития? Тогда не удивительно, что трихомонады образуют споры, а микоплазмы — мицелий. Просто в нашем организме растет грибница.

Официальная наука признавала существование безжгутиковых трихомонад — но только в урогенитальной полости. А Лидия Васильевна нередко находила этих паразитов в крови, молочной железе и других органах. Как же в них попали из половых органов эти гиганты микромира, которые достигают 30 микрон и не могут проползти сквозь трещины. Может они и в правду высыпают мельчайшие споры, которые легко проникают в кровь и разносятся по всему организму?

Раньше у меня не хватало смелости, — признается исследовательница, — заявить урологам, что трихомонада способна путешествовать по организму. А теперь я имею серьезные основания для такого утверждения и не боюсь говорить о них специалистам. Но не только об этом. Урологи утверждают, что в безжгутиковой форме находятся убитые трихомонады. Мол, под действием лекарств паразиты отбросили «копыта». А, по мнению Козьминой, трихомонады эти здоровехоньки. Ведь она находила их в анализах пациентов через несколько месяцев после курса лечения. Мертвые трихомонады давно рассосались бы, а эти были совершенно целы. Если их действительно убили, то потом они, наверное, воскресли.

Но вряд ли паразиты способны на такие чудеса. Скорее всего с ним приключилось нечто подобное тому, что происходит с бактериями при лекарственном лечении: внешние органы рассасываются, а внутренние — остаются.

Пелена спадает с глаз.

Козьмина продолжала свои исследования, находя все больше несоответствий с общепринятыми теориями. Очень часто в крови больных людей обнаруживала одновременно двух возбудителей: хламидий и уреаплазму. Среди больных было много пожилых женщин. Причем эти паразиты появились у них только недавно, когда они никак не могли заразиться половым путем. Откуда же взялись возбудители венерических заболеваний?

Тут надо сделать небольшое отступление. Лаборанты клиники УВД работают с постоянным контингентом людей. Размышляя над вопросом, откуда взялись хламидии и уреаплазмы у невинных бабушек, они вспомнили, что много лет назад у этих пациенток находили в анализах трихомонад. Проверили по документам — и точно. Кстати, нечто подобное бывало и у мужчин: когда-то их лечили от трихомонадного уретрита, а теперь в их анализах были видны мелкие создания, напоминающие трихомонад, но без жгутиков.

Считалось, что пожилые люди давно избавились от возбудителей венерических заболеваний: паразитов якобы убили лекарства. А из анализов получалось, что паразиты остались живы, но изменили свою форму и повадки, затаились в организме, чтобы не вызывать на себя химические атаки медиков. И когда те уже забыли о трихомонадах, они неожиданно вышли из подполья, снова возбуждая венерические заболевания — к великому стыду остепенившихся стариков. Как же объяснить эти метаморфозы?

Ключом к тайне послужила любопытная история, которая произошла в Республике Чад. В один год все родившиеся там дети оказались больны энцефалопатией, а со всех пальм почему-то опали незрелые кокосы. Этот факт заинтересовал ученых, и они установили, что болезни людей и растений вызваны одним и тем же паразитом — спироплазмой, которая является родственницей микоплазмы и уреаплазмы. Новоявленный возбудитель прекрасно себя чувствовал и в кокосовых орехах, и в мозге детей, и в плаценте матерей. Это было прямо-таки универсальный паразит, который свободно проникал в любые органы людей и растений, находя их одинаково пригодными для жизни. Кто же обладает такими удивительными способностями?

Я долго думала над этим вопросом, — продолжает Лидия Васильевна, — и год назад совершенно неожиданно получила ответ. Нашла его не в научных трудах корифеев микробиологии, а в Детской энциклопедии под редакцией Майрусяна, первые тома которой недавно появились в продаже. Так вот, во втором томе («Биология») есть статья редактора о грибах-слизевиках. И к ней даны красочные рисунки: внешний вид слизевиков и их внутреннее строение, которое видно под микроскопом. Взглянув на эти картинки, я была поражена до глубины души: именно такие микроорганизмы много лет находила в анализах, но не могла их идентифицировать. А тут — все было объяснено предельно просто и ясно.

Я очень благодарна Майсуряну за это открытие. Казалось бы, какое отношение имеет гриб-слизевик к мельчайшим микроорганизмам, которые четверть века разглядывала в микроскоп Лидия Васильевна? Самое прямое. Как пишет Майсурян,слизевик проходит несколько стадий развития: из спор вырастают «амебки» и жгутиковые! Они резвятся в слизистой массе гриба, сливаясь в более крупные клетки — с несколькими ядрами. А потом образуют плодовое дерево слизевика — классический гриб на ножке, который, засыхая, выбрасывает споры. И все повторяется.

Сначала Козьмина не верила своим глазам. Перелопатила кучу научной литературы о слизевиках — и нашла в ней множество подтверждений своей догадке. По внешности и по свойствам выпускающие щупальца «амебки» были поразительно похожи на уреаплазм, «зооспоры» с двумя жгутиками — на трихомонад, а отбросившие жгутики и лишившиеся оболочки — на микоплазм, и так далее. Плодовые тела слизевиков удивительно напоминали … полипы в носоглотке и желудочно-кишечном тракте, папилломы на коже, плоскоклеточный рак и другие опухоли.

Получалось, что в нашем организме живет гриб-слизевик — тот самый, который можно увидеть на гнилых колодах и пнях. Раньше ученые не могли его распознавать из-за узкой специализации: одни изучали хламидий, другие — микоплазм, третьи — трихомонад. Никому из них в голову не приходило, что это три стадии развития одного гриба, который изучали четвертые. Грибов-слизевиков известно огромное множество. Самый большой из них — фулиго — имеет до полуметра в диаметре. А самые маленькие можно разглядеть только в микроскоп. Какой же именно слизевик сожительствует с нами?

Их может быть много, — объясняет Козьмина, — но пока я точно опознала лишь одного. Эго самый распространенный слизевик — «волчье вымя» (по-научному — ликогала). Он обычно ползает по пням между корой и древесиной, очень любит сумрак и сырость, поэтому вылезает наружу только во влажную погоду. Ботаники даже научились выманивать это существо из-под коры. На пенек спускают конец фильтровальной бумаги, смоченной водой, и все накрывают темным колпаком. А через несколько часов поднимают колпак — и видят на пне сметанообразное плоское существо с водяными шариками, которое выползло напиться.

В незапамятные времена ликогала приспособилась к жизни в человеческом организме. И с тех пор с удовольствием переселяется с пня в этот сырой, темный и теплый «дом» на двух ногах. Следы пребывания ликогалы — ее споры и трихомонады в различных стадиях — я находила в гайморовой полости, молочной железе, шейке матки, простате, мочевом пузыре и других органах.

Ликогала очень ловко уклоняется от иммунных сил человеческого организма. Если организм ослаблен, то не успевает распознать и обезвредить быстро изменяющиеся клетки, из которых состоит ликогала. В результате она успевает выбросить споры, которые разносятся кровью, прорастают в удобных местах и образуют плодовые тела …

Лидия Васильевна вовсе не утверждает, что нашла универсального возбудителя всех болезней «неизвестного происхождения». Пока она уверена лишь в том, что гриб-слизевик ликогала вызывает папилломы, кисты, полипы и плоскоклеточный рак. По ее мнению, опухоль образуют не переродившиеся клетки человека, а элементы созревшего плодового тела слизевика. Они уже прошли стадии уреаплазмы, амебоида, трихомонады, плазмодия, хламидии и теперь формируют раковую опухоль.

Медики не могут объяснить, почему новообразования иногда распадаются. Но если допустить, что новообразование — это плодовые тела слизевика, то, по мнению Козьминой, все становится ясно. Ведь в природе эти тела неизбежно отмирают каждый год — подобный ритм сохраняется и в организме человека. Плодовые тела отмирают, чтобы выбросить споры и снова возродиться, образовав плазмодии в других органах. Происходит всем известное метастазирование опухоли.

Впрочем, она очень редко появляется в единственном числе. Обычно образуются, как говорят онкологи, первично множественные опухоли — сразу в нескольких местах. Лидия Васильевна объясняет эту загадку естественным свойством слизевиков: та же ликогала образует несколько шариков. Теперь у врачей и ученых появилась надежда, что наконец опознан главный биологический враг рода людского — универсальный возбудитель болезней неизвестной этиологии. Раньше узкие специалисты рассматривали его по частям, кто «рожки», кто «ножки», кто «хвост». Но только синтез этих знаний позволил распознать суперпаразита и найти его ахиллесову пяту. Первой попыталась это сделать Козьмина. Но она с удивлением узнала, что уязвимое место слизевика давно нащупали народные целители. Они научились лечить многие болезни, которые, по их мнению, вызывает слизь (читайте — «слизевик»).

Паразиты любят обжор и лентяев.


https://vk.com/page-107309195_55102079

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

Количество случаев рака кишечника растет. Вот 5 симптомов, которые нельзя пропустить

Здоровье и Стиль жизни
Эксперты обеспокоены увеличением числа людей в возрасте до 50 лет, у которых развивается рак толстой кишки. Ещё недавно абсолютное большинство пациентов, страдающих данным заболеванием, были пожилыми мужчинами и женщинами. Сегодня вероятность возникновения рака толстой кишки у молодых людей увеличилась в 4 раза по сравнению с 1990 годом.
Chinnapong / Shutterstock.com
Доктора не могут объяснить такой резкий скачок заболеваемости, однако женщинам нужно быть крайне бдительными.
Africa Studio / Shutterstock.com
Многие люди неверно трактуют симптомы колоректального рака, поскольку не верят в то, что у них может развиться это заболевание. Это очень опасная ошибка. Чрезвычайно важно отмечать самые первые проявления болезни.
1. Усталость

Juta / Shutterstock.com


Это один из наиболее распространённых симптомов колоректального рака. Женщины, страдающие данной патологией, зачастую чувствуют себя истощёнными и ослабленными. Это происходит из-за того, что в организме постепенно уменьшается количество красных клеток крови и железа. Возникает железодефицитная анемия, которая способствует появлению усталости и затруднению дыхания.
aslysun / Shutterstock.com
2. Прямокишечное кровотечение

gpointstudio / Shutterstock.com
Многие женщины неверно трактуют данный симптом, поскольку ректальное кровотечение может быть проявлением других заболеваний (геморрой, анальная трещина). При возникновении данного симптома следует немедленно обратиться к врачу.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Синдром "протекающего" кишечника: что это такое и как его распознать
3. Кровь в кале

Petrovic Igor / Shutterstock.com


Кровь в кале может придать ему тёмный цвет (такой кал называют дёгтеобразным). Этот симптом также требует немедленного обращения к доктору.
4. Необъяснимые изменения в работе кишечника

aslysun / Shutterstock.com
Опухоли могут изменять консистенцию, форму, а также частоту физиологических выделений. Появляются такие симптомы, как запор, диарея, чувство неполного опорожнения кишечника после похода в туалет. При обтурации опухолью просвета кишки наблюдается тонкий кал. Если данные симптомы продолжаются неделю и более, вам следует обратиться к врачу.
5. Боль в животе

tanja-vashchuk / Shutterstock.com
Колоректальный рак проявляется болью в животе, спазмами, тошнотой и рвотой. Обычно это свидетельствует о распространении опухоли за пределы кишечника.
decade3d - anatomy online / Shutterstock.com


К сожалению, на ранних стадиях колоректальный рак никак не даёт о себе знать. Для профилактики этого заболевания следует регулярно проходить скрининговые обследования (колоноскопия).
Stasis Photo / Shutterstock.com
В процессе проведения данной процедуры могут быть удалены атипичные клетки в слизистой оболочке кишечника до того, как они превратятся в раковые.

[АллатРа]

Андрей Павленко — один из лучших хирургов-онкологов страны. Несколько недель назад он узнал, что болен агрессивной формой рака желудка, и запустил сайтhttps://cancer.takiedela.ru/ о течении болезни совместно с изданием «Такие Дела». Андрей не знает, сколько продлится его проект, но собирается сделать все возможное, для того чтобы изменить систему медпомощи изнутри.
Легко ли обнаружить рак желудка

Я хирург-онколог, в настоящее время руковожу онкологическим центром на базе многопрофильной клиники. Центр называется «Клиника высоких медицинских технологий имени Н.И.Пирогова при Санкт-Петербургском государственном университете». Я оперирую и консультирую. Думаю, за свою карьеру я прооперировал более двух тысяч человек. Также я обучаю клинических ординаторов — это доктора, которые уже получили диплом об окончании вуза.


Все началось с того, что у меня возник желудочный дискомфорт, появились боли натощак. Я начал принимать определенные препараты, а потом пошел на гастроскопию, в ходе которой выявили опухоль. После взяли биопсию, а еще через сутки я сделал себе компьютерную томографию, по данным которой понял, что это уже третья, продвинутая стадия, что ситуация очень серьезная.

Мне 39 лет, и это даже не возраст для скрининга по раку желудка. Моя форма рака выпадает из общей статистики. На ранней стадии диагностировать ее почти невозможно: стенка желудка состоит из нескольких слоев, а разрастание опухолевых клеток произошло в глубоком базальном слою. У меня рваный график, и мне, как и всем врачам, сложно питаться правильно. И моя диета сделала мне добро: из-за нерегулярных приемов пищи открылась язва, что заставило меня сделать анализы. Благодаря язве и появлению болей опухоль проявила себя.

При третьей стадии и при эффективном проведении неоадъювантного лечения (лечение, при котором химиотерапия, лучевая терапия и гипертермия назначаются до основного лечения, операции. — Прим. ред.) у меня есть 45% шанса прожить 5 лет и более. Пока что мой расклад — примерно 50 на 50.

У меня совершенно нет сожалений на тему того, что можно было обнаружить болезнь раньше: я же выпадаю из общей статистики по возрасту. Такие люди есть, я их сам оперировал. Минимальный возраст людей, которым я делал такие операции, это 29 лет (женщина) и 32 года (мужчина). Там все закончилось печально и очень быстро. Они мне оба очень хорошо запомнились, особенно девушка — у нее на руках был трехлетний ребенок, она воспитывала его одна, а я знал, что она погибнет в течение трех месяцев.
Хирург-мужчина редко плачет, но я тогда пустил слезу, закрывшись в ординаторской. Я был уже состоявшимся взрослым, казалось бы, прожженным, но невозможно привыкнуть к этому. Это было ужасно. Это невозможно забыть

О реакции близких

Услышать диагноз «рак» мне было, наверное, проще, чем обычному человеку, потому что с этой болезнью я сталкиваюсь каждый день. Но в первые несколько секунд было весьма тревожно. Тремор возник, честно говоря, хотя я очень устойчивый психологически человек. И пошла горячая волна от головы. Но это прошло буквально через минуту.

Жене я рассказал о диагнозе в день его постановки, когда получил гистологию. Мы договорились встретиться, чтобы сходить по магазинам, что-то купить детям, и в машине перед торговым центром я сказал ей, что у меня рак желудка, что мне предстоит лечение. Она была в шоке, расплакалась, распереживалась, у нее задрожали руки. Я ее успокоил как мог. И сейчас она, конечно, не в норме, но очень держится. Она мне не показывает этого, но я знаю, что ей сложно
У меня трое детей — дочкам 13 и шесть лет, сыну год. Сложнее всего старшей дочке: она все понимает, я ей рассказал всю серьезность ситуации. Она мне тоже не показывает свои переживания, но жена говорит, что по вечерам дочка плачет в подушку.
Средняя дочь тоже знает, что папа лечится от опухоли, но ей 6 лет, подробности ей не нужны. Единственное, что может заставить увлажниться мои глаза, это мысли о моих детях. Безусловно, я думаю об этом постоянно.

Коллеги знают о диагнозе. Когда я им сказал, все были шокированы. Потом они присылали мне такие сообщения, что я был действительно тронут их заботой, их отношением ко мне. Ребята, которые у меня работают, — это ординаторы из Высшей школы онкологии, они поступали на конкурсной основе, а сейчас проходят обучение по особой программе. Они отличаются от среднестатистического ординатора тем, что очень мотивированны, эрудированны, имеют особый огонь в глазах — это видно. За год из людей, которые ни разу не делали операцию, они вышли на такой уровень, что делают так же грамотно, как я, хоть и медленнее. Конечно, все под моим контролем, я над ними как наседка, не даю делать ошибок.

Однажды вечером я попросил у ребят машинку для стрижки волос, сказал: «Завтра буду вас удивлять». Они, не дожидаясь моего прихода, собрались в тот же вечер (весь онкоцентр!) и сходили в барбершоп, где их побрили наголо. Я пришел утром на работу, зашел в ординаторскую, смотрю — а они все в шапочках. Я не понял, почему в шапочках. Вдруг они сняли шапки… И это, наверное, второй раз в жизни, когда скупая мужская слеза прокатилась по моей щеке. Это было настолько… ну, я понял, что они меня любят.
Знать все

Я никогда не переносил заболевания пациентов на себя, поэтому мыслей о том, что то же самое может случиться со мной, у меня не было. Но я всегда пытался ставить себя на место больного. Часто, когда больные приходят на прием, они рассказывают не только о том, что беспокоит их в плане основного заболевания, но и о своих проблемах, о семье. Им необходимо об этом говорить, поэтому я никогда не прерываю человека и пытаюсь понять, что больше всего его беспокоит. В зависимости от этого я строю беседу.

При очень серьезной онкологической ситуации не каждому можно давать всю информацию сразу, иногда ее нужно дозировать и смотреть на реакцию, а затем, когда пациент готов вернуться к продуктивной беседе, давать следующий блок. Постепенно человек становится полностью информированным о своем заболевании, о вариантах лечения (если они есть), о своем прогнозе. А дальше больной должен сам выбрать вариант лечения из предложенных мной. Иногда может уйти 2–3 консультации на то, чтобы озвучить все.

Но есть те, кто с порога говорят: «Доктор, я должен знать все». Как правило, это очень активные люди, которые строят планы, и они должны знать, как их модифицировать. Такому человеку можно говорить все сразу, и он будет подстраивать свою жизнь под ситуацию, не отвлекаясь от целей, которые себе поставил. Я отношусь скорее ко второй группе больных.
Как строить планы на жизнь, когда ты болен раком
У меня была возможность выбрать любой вариант: от ничегонеделания (я знаю, что статистика порой довольно пессимистична в моей ситуации) до самого непростого лечения. Я понимал, что если я сразу выберу хирургию, мои шансы сильно уменьшатся. Если выберу этапный вариант лечения, у меня будет максимальное количество шансов победить эту болезнь. То есть сначала это химиотерапия, а потом, возможно, рассмотрение вопроса об оперативном лечении.

После того как я узнал диагноз, я в течение двух суток уже понял, что буду делать дальше. Я нарезал для себя четыре блока задач.

Первое — сделать все, чтобы онкоцентр, который я начал развивать полтора года назад, развивался дальше. Также мне пришлось принять кадровые решения. Я уже нанял человека, который смог бы заменить меня, если я не смогу вернуться на свою основную работу.

Второе — сразу же возникла идея создать медиапортал. Это то, что лежит на поверхности. То, что мы обсуждаем с ребятами, которые знают, что происходит с онкологией.

Третий блок — семья. Я хочу сделать максимально много для своей семьи, хочу, чтобы они получили какую-то финансовую независимость. Со мной может произойти все что угодно, поэтому я хочу обеспечить их на какое-то время финансово. Пока не знаю, как это сделать, в семье я работаю один. В диспансере раньше я получал 42 тысячи рублей в течение 10 лет, а начинал с восьми тысяч рублей. И это центральный город, Санкт-Петербург. Только недавно, перейдя в этот центр, пройдя большой путь, я стал зарабатывать достойные деньги. Не зря говорят, что хороший хирург начинает зарабатывать с 40 лет. Я бы добавил, что хороший хирург, у которого правильные принципы.

Четвертый блок — победить свою болезнь. Я уже задержал второй курс на неделю, у меня развилось серьезное осложнение, но сегодняшний анализ показал, что можно под прикрытием определенных препаратов провести курс. Очень важно соблюсти тайминг, каждый курс должен следовать за предыдущим с определенным интервалом. Я попытаюсь сделать все, чтобы приблизиться к идеальному таймингу, но пока не получается.

Я знаю абсолютно все, через что могу пройти: все осложнения, которые могут возникнуть, варианты прогрессирования заболевания. Но я психологически к этому готов. Не знаю, что будет, если болезнь разовьется, посмотрим. Я попытаюсь держать вас в курсе, потому что мой блог рассчитан на абсолютно открытый разговор. Также я попытаюсь информировать людей о том, как можно поступить в той или иной ситуации.
О проблемах с лечением онкопациентов в России, или зачем нужен медиапортал

Когда у меня появилась идея создать медиапортал, мы с коллегами поняли, что эту идею можно хорошо развить, воспользовавшись моей ситуацией. Я же теперь необычный человек, поэтому меня будет проще услышать.
Прежде всего я постараюсь сделать все, чтобы изменить отношение докторов к пациентам, а также отношение больных к докторам. По последним опросам, более 40% пациентов считают, что врачи виноваты в неоказании качественной медицинской помощи. Они сразу винят докторов. Сейчас происходят гонения на врачей: Следственный комитет заводит кучу дел, мы практически беззащитны, а хирурги — самая незащищенная каста в этой среде, потому что у хирурга не может не случиться осложнений. Не может вообще не быть летальных исходов, и те, кто занимаются хирургией серьезно, это понимают. Дело [Елены] Мисюриной (судебный процесс над врачом-гематологом, которую приговорили к двум годам лишения свободы, что вызвало протесты в медицинском сообществе. — Прим. ред.) всем прекрасно известно: когда настоящего профессионала, сделавшего все по стандарту, взяли и посадили в тюрьму. Эту ситуацию нужно менять.

Есть много хороших докторов, которые так же, как и я, общаются с больными, но их все же катастрофически не хватает. В основном врачи ведут очень сухую беседу, больному фактически не смотрят в глаза, не видят его эмоции, не наблюдают за ним. Я это делаю интуитивно, меня никто не учил. Я буду говорить в том числе о том, что есть люди, менторы, которые учат общению с больным. Это очень важно. Парадигму [общения с пациентом], которая идет с Совка, нужно уничтожить.

У медиапортала очень много подцелей, задач. Одна из них — это информирование больных о возможных осложнениях, а также попытка разрушить стену между доктором и пациентом. Вторая задача — работа с коллегами, попытка их консолидировать под проект обучения хирургической онкологии нового образца, который я сейчас создаю. Он должен будет функционировать по совершенно новым принципам. Сейчас у нас преобладает пассивный вариант обучения хирургической онкологии, это значит — приходи и смотри, как я тут оперирую, а потом, может, попробуй повторить. У хирурга очень сложный путь к мастерству: чтобы стать хорошим хирургом-онкологом, надо пробить столько стенок — вы себе не представляете. У нас хорошими хирургами становятся не благодаря системе, а вопреки ей. Только очень мотивированные люди способны пройти этот путь. У нас нехватка квалифицированных хирургов-онкологов, да и просто хирургов, потому что все они учатся пассивно, наблюдая, а иногда ассистируя. Крайне редко ментор дает ординатору что-то делать. Поэтому, выпускаясь из ординатуры и получая сертификат хирурга, 90% людей не готовы к самостоятельному оперированию.
О поддержке
Я получаю очень большую поддержку от коллег. Я уверен, что они поддержат меня в моем большом проекте — он, наверное, самый главный в моей жизни — и мы сделаем так, чтобы он точно был работоспособным. С блогом помогают мои ребята на работе: мы вместе пишем ролики, делаем посты. Они так загорелись этой мыслью…

Что касается семьи и блога, то я готов пустить [аудиторию медиапортала] в семью настолько, насколько мне это позволит супруга. Разумеется, мы это с ней обсуждаем. Я не очень люблю распространять информацию о семье, но то, как они мне помогают, уже выложено на сайте. Например, есть видео, как они меня стригли. Стригла старшая дочка, а снимала супруга. К вопросу о поддержке — они не удивились, что я завел блог, поддерживают. Хотя я понял, что в последнее время они ревнуют меня к телефону. Я пытаюсь отвечать на все сообщения [которые присылают читатели], но это очень сложно, я не успеваю. Я расстраиваюсь из-за этого, потому что среди сообщений с поддержкой есть некоторое количество моментов, которые я мог бы компетентно прокомментировать.
Я поражен количеством сообщений, которые присылают мне совершенно незнакомые люди. Я никогда в жизни не писал столько сообщений, честно говоря.

Я никогда не был публичным, не любил делать посты в фейсбуке. Сейчас я настолько тронут всеми этими сообщениями, что они дают мне силу, наверное. Я сильный человек, но они дают мне силу дополнительно — все ваши сообщения с поддержкой, с предложениями о помощи.

Конечно, на медиапортал тратится много энергии, но я такой человек, что не могу сидеть на месте и вести себя как амеба. Я могу выключить мозг максимум на двое суток. Я также прекрасно осознаю границы, где мне нужно ограничить свою деятельность. Мои коллеги часть работы сейчас взяли на себя, но это произошло абсолютно органично. Все понимают, что я не могу быть функциональным на 100%, как раньше. Человек, которого я привел, потихоньку берет на себя мои функции, это здорово. Можно сказать, он меня оберегает.

[АллатРа]

Зачем лечиться в России

Я не планирую лечиться за границей. Если ты живешь, например, в Германии и приходишь к онкологу, то у тебя стопроцентная вероятность того, что ты будешь получать лечение на основе современных гайдлайнов и стандартов. Если ты заболел раком в России и у тебя нет выхода на хороших докторов, ты играешь в лотерею. Но, поверьте, онкоцентров и многопрофильных клиник, где знают, что такое доказательная медицина, гайдлайны и стандарты оказания онкологической помощи, немало. Хороших докторов тоже много в России. Хотя в масштабах страны этого количества явно не хватает.

В медицинском туризме есть свои нюансы. Я много раз сталкивался с ситуацией, когда зарубежные коллеги в серьезных клиниках нарушали онкологические стандарты в угоду получения финансовой выгоды. Многие расценивают медицинских туристов как мешки с деньгами. К сожалению, они себя этим скомпрометировали, поэтому медицинский туризм в Германию и Израиль начинает терять популярность, учитывая, что появились хорошие клиники и в России. Они разрозненные и неконсолидированные, они борются за влияние между собой, но они есть.

Сейчас у нас практически нет проблем ни с лекарствами, ни с оборудованием. Могут быть нюансы к концу года: покупается определенное количество препаратов на год, и если они заканчиваются раньше, а кому-то не повезло заболеть, например, в ноябре, препаратов может просто не хватить. Это не вина главврача, не вина химиотерапевта, а вина организации оказания медпомощи. Насколько я знаю, санкции этих препаратов не коснулись. Конечно, запрещать ввоз оригинальных иностранных средств — бред, я против этого. Если бы наши депутаты лечились в России, этого бы не происходило.
Легко ли продолжать работать хирургом-онкологом
Недавно у меня произошло осложнение, которое очень часто бывает при агрессивной схеме химиотерапии. Это нейтропения, когда белые кровяные тельца (выражаясь простым языком) исчезают из периферической крови и начинают развиваться только в костном мозге. Любой микроб и вирус, который подхватывается в этот период, может нанести серьезный вред организму, так как иммунная система значимо ослабевает. Лично у меня возникла лихорадка, озноб, я лежал три дня дома, было плохо. Я принимал антибиотики, другие препараты, и за трое суток мне удалось побороть это состояние. В этот момент важна оперативная связь с доктором, а иногда это требует госпитализации — если речь идет об обычном больном, а не о докторе-онкологе.

Последнюю операцию я сделал в день, когда меня настигла нейтропения. После этого я решил на время отказаться от оперативной активности, тем более что за последние три недели я увидел, что мои ребята оперируют сами — несколько раз я просто стоял у них за спиной. Они сделали все надежно. Но я останусь наставником, ментором, администратором, помощником. Консультировать я продолжаю — только сегодня было три или четыре пациента. Больным я не говорю о своей ситуации, в этом нет необходимости, но, думаю, если они узнают, ничего страшного.
После следующей химиотерапии мне придется лежать и отдыхать, изолировать себя на некоторое время. Я решил, что в это время буду дописывать диссертацию, доделывать проект моего центра со всеми расчетами.

Еще у меня есть множество подкастов: я составляю себе план по каждой теме, смотрю на вопросы и отвечаю на них. Обычно записываю дома, а теперь думаю о том, что запишу на следующем курсе [химиотерапии], потому что там отдельная палата, будет спокойно. Дома же трое детей, понимаете?

О вере в выздоровление
Когда случилась нейтропения, никакого ощущения растерянности у меня не было — наоборот, полная собранность, контроль. Правда, был момент, когда я надеялся на то, что лихорадка сможет как-то воздействовать на онкологические клетки. Есть термин — гипертермическая перфузия, то есть лечение повышенной температурой в онкологии. Доказано, что определенная температура начинает улучшать воздействие химиопрепарата. Вот и я надеялся, что высокая температура поможет мне в борьбе с раком. Человек остается человеком. Но доктор должен держать эмоции под контролем, поэтому такая мысль промелькнула лишь на минуту.

Больного нельзя лишать веры. Если человек верит в нетрадиционную медицину и отказывается от лечения с доказанной эффективностью, это плохо, нужно сделать все, чтобы он передумал. Но если человек, получая основную схему терапии, говорит: «Андрей Николаевич, а как вы смотрите на то, что я, например, начну принимать семена льна?» — я отвечаю, что можно попробовать. Если человек верит в такое дополнительное лечение и это не причинит ему вреда, не нужно отказываться, эффект плацебо еще никто не отменял, психосоматику тоже. Веру нужно поддерживать обязательно.

У меня не было переоценки ценностей, с постановкой диагноза мои принципы ни на йоту не изменились, взгляды на справедливость тоже. Иногда человек с онкологией начинает задаваться вопросами: почему я? почему у меня? почему не у кого-то еще? Я ни разу не задавал себе этот вопрос. Потому что это вопрос эгоиста, а я не эгоист.
https://daily.afisha.ru/relationship...irurg-onkolog/

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

специально меня пугаешь