известные философы и их мысли и представления

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

https://vk.com/wall-63485629_51382
Духовные учения великих мастеров.

1. Жизнь Будды.
2. Карлос Кастанеда. Загадка Мага.
3. Экхарт Толле. Курс чудес.
4. Ошо. Искусство Быть Человеком.
5. Рамеш Балсекар. Космический закон.
6. Самадхи.Способности великих йогинов.
7. Муджи. Созерцай эти вещи...
8. Пападжи. Свобода здесь и сейчас.

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

«Дружба обходит с пляской вселенную». Почему Эпикур считал, что без друзей философская жизнь невозможна

В издательстве «Альпина нон-фикшн» выходит книга английского историка античной философии, преподавателя Лондонского университета Джона Селларса «Философия безмятежности: Тетрафармакос Эпикура». Автор доходчиво, но с научных позиций рассказывает, кем был Эпикур и в чем заключались основы эпикурейской философии, не теряющей практической ценности по сей день. Публикуем фрагмент из главы, посвященной дружбе — главной добродетели эпикурейцев.

Жизнь не сводится к удовлетворению наших телесных потребностей. Многим это и так понятно. Для большинства важнее всего отношения с другими людьми — друзьями, семьей, возлюбленными. Именно другие люди часто занимают центральное место в наших представлениях о том, как выглядит счастливая жизнь.
С самого начала Эпикур делил свою философскую жизнь с другими. В Афинах он основал свою экспериментальную общину-сад для совместной жизни с друзьями. Многие из них приехали вместе с ним из Лампсака и Митилены, три брата Эпикура тоже присоединились к общине. И если имущества, по мнению философа, для счастливой жизни много не требуется, то роль друзей в ней очень важна. Эпикур дал изумительное описание дружбы, которое объясняет не только ее природу, порой очень хрупкую, но и ее значимость.
Для начала можно задуматься, кого мы называем другом и что отличает друга от просто знакомого или незнакомца. Согласно Эпикуру, друг — это тот, на кого можно положиться в трудные времена. И наоборот: вы — настоящий друг, если на вас могут положиться другие. Друзья заботятся друг о друге, а простые знакомые — не слишком.
Итак, друг — это тот, на кого мы можем рассчитывать, когда нам нужна помощь. Мы надеемся, что не придется полагаться на друзей слишком часто, но мы по меньшей мере знаем, что они у нас есть. На самом деле Эпикур считал, что это знание — не менее (если не более) важно, чем реальная помощь. Нам достаточно знать, что есть люди, к которым можно обратиться в беде, даже если мы редко прибегаем к их помощи или не пользуемся ею вовсе. Как говорил сам Эпикур, нам нужна не сама дружеская помощь, а уверенность, что друзья нам не откажут. Знание о том, что друг всегда подставит плечо, позволяет нам меньше беспокоиться о будущем, считал он.
При этом тот, кто относится к друзьям только как к подушке безопасности, вряд ли сам является другом. Во-первых, поддержка должна быть двусторонней: надо быть готовым немедленно прийти на помощь с той же охотой, с какой сами ее ждем в трудную минуту. Во-вторых, нужно знать меру.

Если постоянно просить о помощи, можно пересечь невидимую черту, за которой дружба заканчивается. Такие чрезмерные требования могут превратить отношения в односторонние. И наоборот: друг, который никогда не просит о поддержке или не принимает помощь, может показаться слишком отстраненным. Более того, нам может быть неудобно обращаться в трудную минуту к тем, кто никогда не принимал помощь от нас. Таким образом, поддержка должна быть взаимной. Безусловно, все дружат немного по-разному, но важно, чтобы каждая сторона чувствовала, что получает столько же поддержки, сколько отдает. Есть друзья, которые постоянно поддерживают друг друга словом и делом, но дружба может быть и более сдержанной. По мысли Эпикура, настоящая дружба строится на негласном правиле, что, если дела пойдут плохо, на друга можно положиться. Хороший друг, поясняет Эпикур, не сводит дружбу к взаимопомощи, но и не отрицает ее важность. Первое, с его точки зрения, превращает дружбу в корыстное «ты мне — я тебе», второе не дает целиком быть уверенным в друге в будущем.

Отсюда ясно, почему дружба порой бывает очень хрупкой. Она представляет собой сложное состояние равновесия, основанное на целом ряде неписаных правил. Мы можем не говорить друзьям, что придем на выручку в трудную минуту, и с еще меньшей вероятностью будем просить подтверждения, что они помогут нам. Такие вещи не обсуждают вслух. Настоящие друзья не ведут подсчет, как часто один помогал другому, иначе их дружба превратится во «взаимовыгодное партнерство». Но если помогает только один, дружба страдает, и ее трудно бывает сохранить. Несомненно, были и будут исключительные случаи, к которым эти принципы неприложимы буквально, но в целом Эпикур ухватил очень важный момент в понимании дружбы. Это взаимная забота и поддержка, которая не сводится к простому обмену услугами.
Помимо практической поддержки, дружба включает и моральную, которая выражается в проявлении сочувствия и терпимости. Размышляя о значении дружбы, Гораций сказал, что друзья склонны быть великодушными, описывая недостатки друг друга: скупого друга мы назовем «бережливым», а про хвастуна говорим, «что друзьям он понравиться шутками хочет». Мы терпим слабости и ошибки друзей и надеемся, что они отнесутся так же к нашим:
Я остаюся с друзьями, которые — в чем по незнанью
Я погрешу — мне охотно простят; я тоже охотно
Их недостатки сношу.
Почему дружба была так важна для Эпикура? Думаю, есть две причины, по которым он уделял ей столько внимания. Первая: он понимал, что знание о том, что нам есть к кому обратиться в трудную минуту, даже если это никогда не потребуется, может уменьшить наше беспокойство о будущем. Свобода от этой тревоги имеет прямое отношение к главной цели учения Эпикура — достижению душевного спокойствия. Чтобы понять вторую причину, нужно обратиться к его взглядам на политику.
Эпикур с недоверием относился к традиционной политике. Он не участвовал в политической жизни Афин и советовал своим последователям «жить незаметно», не втягиваясь в дела полиса. Он также скептически относился к идеям, на которых, как утверждалось, основывались политические сообщества.

Во многих случаях это был вариант того, что мы сегодня называем «теорией общественного договора», пусть даже это не всегда открыто проговаривалось. Эта теория подразумевает, что люди по своей воле подчиняются справедливой системе, которая создается политическим сообществом для защиты своих членов. Природное состояние людей, как сформулировал почти две тысячи лет спустя Томас Гоббс, — это война всех против всех, поэтому люди образуют сообщества, поступаясь частью свобод в обмен на взаимную безопасность. Согласно Эпикуру, отсюда вырастает представление о справедливости. Она есть результат договора между людьми, которые хотят не причинять вред другим и обезопасить от вреда себя. Политическое сообщество, организованное вокруг подобной системы справедливости, в конечном счете основано на подозрительности и страхе — подозрительности по отношению к мотивам других людей и страхе пострадать, если правосудие окажется неспособным обуздать их поступки. Когда система установлена, от людей требуется соблюдать законы сообщества, но опять из чувства страха — на этот раз из страха быть пойманным и наказанным за правонарушение. Эпикур считал, что такие основания общественной жизни с трудом можно назвать здоровыми. Напротив, сообщество, основанное на учении Эпикура о дружбе, будет опираться на идеи взаимной заботы и поддержки, с негласными гарантиями вместо формальных законов и правил. Таким образом, перед нами вторая причина особого внимания Эпикура к идее дружбы: она предлагает иную, гораздо более позитивную модель общественного устройства. Видимо, именно на ней была основана его собственная община — Сад.
Трудно сказать наверняка, какой она была. Мы знаем, что в нее принимали и мужчин, и женщин, что порождало среди афинян массу слухов о том, что творится за стенами Сада. Хотя члены общины жили вместе, у них оставалась частная собственность. У самого Эпикура тоже был дом в Афинах, вероятно, его собственный. Его учение о дружбе предполагало, что люди сохраняют некоторое личное имущество. Хотя, конечно, у друзей есть масса способов помочь друг другу, не прибегая к деньгам, похоже, что Эпикур одобрял также и финансовую поддержку. В конце концов, как друзья могут избавить от страха нищеты, если у них самих нет необходимых средств, чтобы помочь в нужде? Иными словами, важный урок для нас заключается в том, что дружба играет важнейшую роль не только для душевного, но и для материального благополучия.
Читайте также

«Мы называем удовольствие началом и концом счастливой жизни»: как с помощью философии Эпикура примирить душу с телом
Пока мы говорили о практической и материальной пользе, которую можно извлечь из дружбы. Но кое-что ценное получить от друзей еще проще. Это удовольствие, которое мы испытываем, проводя время с людьми, которые нам нравятся. Как известно, приятное общение может принимать разные формы — от оживленной беседы за столом до совместного просмотра телевизора в полном молчании, от романтических встреч с глазу на глаз до многолюдных собраний единомышленников на фестивалях, спортивных мероприятиях и так далее. Такое удовольствие для души ценно само по себе, зачастую оно намного приятнее, чем телесные наслаждения грубого гедонизма, и, что самое прекрасное, мы получаем его абсолютно бесплатно. Понимание того, что лучшие радости в жизни доступны нам совершенно даром благодаря друзьям, только подкрепляет нашу самостоятельность и свободу. Говоря об удовольствиях, которые приносит дружба, Эпикур даже отказался от своей сдержанной манеры речи и в момент особого подъема написал: «Дружба обходит с пляской вселенную, объявляя нам всем, чтобы мы пробуждались к прославлению счастливой жизни». Из всех вещей, что составляют счастливую жизнь, он считал дружбу самой важной.

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

Так говорил Ницше. Философия для всех и ни для никого

В истории науки и культуры всегда найдутся фигуры, которые отбрасывают тень далеко за пределы области своей деятельности. Кажется, что про них давно всё понятно, будто бы главные мысли лежат на поверхности. И погружаться в тему не только бессмысленно (зачем тратить время?), но и безвкусно — это своего рода мейнстрим со знаком минус. Философия Ницше — пример даже более яркий, чем психоанализ Фрейда. О сверхчеловеке и нигилизме, прямо как в песне Вени Д’ркина, «знают взрослые и знают дети, знают маленькие и большие, знают негры и бледнолицые, краснокожие и голубые...» И по сути, тоже как в песне, «знают, знают всякие гадости...» Самая известная гадость — что ницшеанство идейно близко нацизму. Одновременно самая известная и самая опасная (и не только из-за очевидной антигуманности нацистских взглядов) — и потому подлежит обязательному осмыслению.

Так исторически сложилось

Один из универсальных ответов на вопрос «почему?» в данном случае не мем. Нацисты и правда обращались к философии Фридриха Вильгельма Ницше, внедряя выдвинутые философом тезисы в собственную идеологию и развивая свою риторику с помощью разработанного фонда золотых цитат. Вершиной таких смысловых заимствований становилась особая терминология — выглядит авторитетно, звучит емко (а потому используется и распространяется охотнее) и легко ассоциируется с чем угодно (а это зависит от того, кому это угодно).
Узнаваемый термин Ницше «сверхчеловек» стал основой «недочеловека» Третьего рейха. Эволюционная лестница, предложенная философом, «животное — человек — сверхчеловек» нашла воплощение в жестокой классификации, где человек был приравнен к животному. Видимо, именно от этого отталкивается Генрих Гиммлер в брошюре Der Untermensch («Недочеловек») 1942 года:

«Недочеловек — это биологически на первый взгляд полностью идентичное человеку создание природы с руками, ногами, своего рода мозгами, глазами и ртом. Но это совсем иное, ужасное создание. Это лишь подобие человека, с человекоподобными чертами лица, находящееся в духовном отношении гораздо ниже, чем зверь. В душе этих людей царит жестокий хаос диких необузданных страстей, неограниченное стремление к разрушению, примитивная зависть, самая неприкрытая подлость. Одним словом, недочеловек».

Нацистское определение было по-новому гротескно. Кстати, позаимствовали они этот ужасный термин (и, между прочим, надолго об этом забыли) из расистской книги американца Лотропа Стоддарда. Скорее всего, он первый сознательно использовал для своей аргументации один из основных трудов Фридриха Ницше. Но, так или иначе, на идеи Ницше нацисты обратили внимание неслучайно.
Обложка брошюры Der Untermensch, изданной пропагандистами СС. Считается, что тираж составил более трех миллионов экземпляров. Правда, он был единственным — настолько агрессивная демонстрация расовой ненависти вызывала ответную реакцию на оккупированных территориях, что питало боевой дух противников Третьего рейха Для укрепления идеологии Третьему рейху не нужны были все произведения Ницше. Фактически основой стала книга «Воля к власти» (1901) — именно на этот труд обратил внимание Адольф Гитлер. Вот только «Волю к власти» Ницше не писал — под этим названием его сестра Элизабет Фёрстер-Ницше издала самостоятельно отредактированные заметки философа. А она поддерживала национал-социалистическую партию.

Судя по всему, отношения брата и сестры долгое время были теплыми. Фридрих поддерживал Элизабет в ее желании получить образование, он же пригласил ее к себе во время своего преподавания в университете (Ницше был талантливым филологом, что во многом объясняет его обширные познания в искусстве и общем устройстве Античности). Она заботилась о брате на протяжении десяти лет — вела хозяйство и помогала, когда его самочувствие было неважным (Ницше с детства был болезненным, имел проблемы со зрением, а в юности начал страдать от головных болей). А он брал ее на светские приемы и знакомил с высшим обществом.
Элизабет Фёрстер у постели брата Иронично, что именно на одном из таких мероприятий Элизабет — тогда еще Ницше — познакомилась со своим будущим мужем, антисемитом и политическим активистом. Бернард Фёрстер идейно был самым настоящим нацистом — превозносил арийскую расу и презирал евреев. Ни его деятельность, ни тем более взгляды не находили симпатии у Ницше. Он часто высказывался противоположным образом (иногда достаточно резко):

«Германия великая нация лишь потому, что в жилах ее народа течет столь много польской крови… Я горжусь своим польским происхождением».

Семейные узы со временем ослабли, а брат с сестрой не виделись почти до самой его смерти в 1900 году — тогда Фридрих был тяжело болен, а Элизабет уже успела выкупить у матери права на его наследство, основать архив Ницше и написать первый том его биографии. Философ не мог не понимать, какое толкование постепенно приобретают его труды, и до какого-то времени (вероятно, пока еще мог) пытался бороться. Вот фрагмент письма к Элизабет, написанного Ницше в Ницце в конце 1887 года:

«…Теперь дошло до того, что я должен изо всех сил защищаться, чтобы меня не приняли за антисемитскую каналью; после того, как моя собственная сестра… дали повод к такой самой злосчастной из всех мыслимых ошибок. После того, как в антисемитской корреспонденции мне повстречалось даже имя Заратустры, мое терпение иссякло — теперь я занял глухую оборону против партии Твоего супруга. Эти проклятые антисемитские дурни не смеют прикасаться к моему идеалу!!»

Не только сам Ницше критиковал явную фальсификацию Элизабет Фёрстер — нелестный отзыв о биографии философа, написанной ею, оставил его друг богослов Франц Овербек. Противоречат видению Элизабет и воспоминания Лу Саломе, с которой Фридрих познакомился в Риме, — эта женщина оставила значимый след в его жизни.
Лу Саломе, Пауль Рэ и Фридрих Ницше, 1882 год. Лу Саломе стала одной из первых практикующих женщин-психоаналитиков. С Ницше ее познакомил философ-позитивист Рэ. Совместное времяпровождение этой троицы даже вдохновило Саломе на создание некой интеллектуальной коммуны — которая, правда, так и не была создана Архив Фридриха Ницше после его смерти стал считаться центром философской презентации национал-социалистической идеологии. Его несколько раз посещал фюрер.

Архив Фридриха Ницше. Изначально он был расположен в Базеле, но затем перенесен в Веймар — там Ницше и умер. В настоящее время в этом здании расположен музей За эту деятельность Элизабет Фёрстер-Ницше была удостоена премии от Третьего рейха, до конца жизни она получала финансовую поддержку от нацистов.
«Воли к власти» и вольной биографии было достаточно, чтобы создать фальшивый образ на основе популярных умозаключений Ницше — именно тех, о которых и сегодня слышал каждый. Центральное место заняла идея о сверхчеловеке, но не обошлось и без бездумного цитирования «Генеалогии морали» (1887), высказываний Ницше о войне и о смерти Бога.
Гитлер у бюста Ницше, 1934 год. По свидетельствам, он трижды посещал архив Говорим и показываем

«Так говорил Заратустра. Книга для всех и ни для кого» (1883–1885) — самый известный и, возможно, самый главный труд Ницше, в нем собрано всё, о чем философ писал ранее и напишет после. Его работы всегда выглядели метафорично и афористично, но именно эту книгу можно смело назвать художественным произведением. Ницше еще в своих филологических изысканиях писал о необходимости найти баланс между аполлоническим и дионисийским — между рациональным и чувственным. И если он его нашел, то именно в работе о Заратустре.
Заратустра на картине Рафаэля. Легенды о пророке — часть религии огня, зороастризма. О месте и времени зарождения этой веры всё еще ведутся споры. Сюжеты о пастухе и пасторе стали особенно популярны в западной мысли XVII— XIX веков Художественность делает эту работу ключевой, потому что именно в искусстве сокрыто всё интуитивное и не до конца осознанное — и можно быть хоть четырежды гением, которому предложили преподавательское место еще в процессе обучения (как было с Ницше), но полностью отрефлексировать свои мысли и чувства невозможно.

Важен еще и тот факт, что творчество сложно незаметно переделать, поэтому шансов на то, что предприимчивые идеологи оставили рукопись нетронутой, гораздо больше.

«Человек — это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, — канат над пропастью. Опасно прохождение, опасно быть в пути, опасен взор, обращенный назад, опасны страх и остановка. В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель».

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

Ницше через Заратустру знакомит читателя со сверхчеловеком — фактически новым биологическим видом, настолько превосходящим человека, насколько тот превосходит животное. Для Заратустры человек ошибочен, мимолетен и неполноценен. Он должен отдаться земле, чтобы встретить свой закат, а вместе с ним и сверхчеловека. Эта ступень развития есть одновременно смерть и рождение — без человека не мог бы появиться сверхчеловек; но для того, чтобы тот появился, человеку придется освободиться от себя самого. Всё, что пророк любит в человеке, — это его возможность стать сверхчеловеком, безоглядное следование вперед, оно же созидание. Это и есть то, к чему человек должен стремиться, ведь жизнь — путь. И нет ничего хуже и противоестественнее остановки.

«Три превращения духа называю я вам: как дух становится верблюдом, львом верблюд и, наконец, ребенком становится лев».

Ницше вполне конкретен, когда выдвигает концепцию бесконечного созидания — он описывает, как человек становится сверхчеловеком. Для этого философ выделяет три стадии воплощения человеческого духа, предлагая еще одну цепочку «верблюд — лев — ребенок». Верблюд — наследник традиций и идеалов, именно на их основе он осуществляет свой путь. Он не создает эти ценности самостоятельно, а только накапливает их — так же, как животное накапливает воду. На этой стадии человек ведом, но только так он пока способен совершенствоваться. Когда этот процесс ему надоедает, верблюд становится львом — он сомневается и отрицает прежние ценности. При этом лев по-прежнему не может создавать свои, разница между верблюдом и львом только в том, каким образом традиция на них влияет. Рождение сверхчеловека Заратустра описывает буквально — после животных появляется ребенок. Ребенок создает новые смыслы в процессе игры, абсолютно свободный от оков прежних знаний. Сверхчеловеку не нужно подчиняться нормам морали, его существование гораздо выше и сложнее привычного человеку уклада, а сам он просто не помещается в общественные рамки. Только Заратустра не скрывает: стать сверхчеловеком может не каждый, хотя именно ради него и существуют другие.
Читайте также

«Дружба обходит с пляской вселенную». Почему Эпикур считал, что без друзей философская жизнь невозможна
Мыслители в яслях. Почему из детей получаются лучшие философы
Если рассуждать об этом в рамках идеи (а именно так и рассуждали нацисты), то получается следующее: есть элита, которой можно всё; и есть все остальные, чья жизнь не важна. Тогда сверхчеловеком может стать ариец, получив при этом право создавать новый мир любым способом.

«Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что должно превзойти. Что сделали вы, чтобы превзойти его?»

Но сверхчеловека пока еще нет. Есть только философы и свободные духом люди, готовые пережить новый закат. У сверхчеловека нет расы, веры, социального положения или гендера — у него всегда есть только он сам.

И если по форме макет сверхчеловека может быть применен к любой идеологии, то по сути он отрицает существование идеологии как таковой. Нет никаких привычных шаблонов, которые мы могли бы приложить к нему, потому что он всегда неизмеримо больше. Описать такое сложно, соответствующая мера длины (она же ценности) не создана — сверхчеловеку это будет не нужно, он каждый раз делает выбор сам. Но Ницше способен это почувствовать — в хаотичном, природном, неподвластном объяснении — именно в дионисийском и кроется сверхпотенциал.

«Я призываю вас не к работе, а к борьбе. Я призываю вас не к миру, а к победе. Да будет труд ваш борьбой и мир ваш победою!»

Главная черта сверхчеловека — воля к власти, главное его стремление — борьба. Ницше много рассуждает о борьбе и неравенстве, о необходимости отказаться от морали рабов и стремлении к господской морали. Решительная деятельность Третьего рейха кажется проявлением воли к власти, аморальность взглядов — подтверждением господского положения нацистов.

«Но самым опасным врагом, которого ты можешь встретить, будешь всегда ты сам; ты сам подстерегаешь себя в пещерах и лесах».

Заратустра говорит о борьбе не внешней, а внутренней. Прежде всего о борьбе с самим собой. Поэтому воля к власти — не желание и возможность подчинить себе другого, а созидание себя, борьба со своим личным демоном — духом тяжести.
Сверхчеловек — это творец и изобретатель. Он потому и не скован рамками, что живет в свободном измерении чувственного и созидательного — и бесконечно далек от суетливого мира людей и политики. Он гораздо ближе к искусству и знанию — которые просто не могут не быть интернациональными.

«Но когда Заратустра остался один, говорил он так в сердце своем: „Возможно ли это! Этот святой старец в своем лесу еще не слыхал о том, что Бог мертв“».

О смерти Бога Ницше писал еще в «Веселой науке» (1882), именно с этого высказывания начинается критика христианской морали. С точки зрения нацистской идеологии это доказательство священности воли, ведь сверхчеловек, по мнению Заратустры, должен будет занять место умершего Бога. Отныне не существует понятий о добре и зле, существует только сверхчеловек и его выбор. Значит, можно отказаться от предыдущих норм и создать собственные — те, которые станут новым законом и новой религией. Сам Ницше даже называет притчу о Заратустре пятым евангелием.
Андреа Мантенья, «Мертвый Христос», 1490 год Часто исследователи описывают смерть Бога как следствие прогресса — индустриальный мир XX века сильно изменился, и теперь ему нужны новые ориентиры. Христианство мыслящего и свободного человека уже не удовлетворяет, и во многом потому, что религия тормозит развитие науки и искусства. У насилия появляется оправдание, так как в этом есть цель и необходимость — мир просто не может стоять на месте.
Ницше как будто презирает Бога за то, что тот сделал человека рабом. Но на самом деле в этом высказывании нет ничего личного — только констатация факта. Сама по себе концепция не кажется ему негативной или неверной — он даже писал о святости и ценности божественного идеала. Он понимает, насколько сильно человек опирается на идею Бога, и предупреждает об опасности возникшей пустоты:

«Бог мертв: но такова природа людей, что еще тысячелетиями, возможно, будут существовать пещеры, в которых показывают его тень».

Он презирает не Бога, а человека. Того, кто убил в себе созданного Бога, испугался права свободного выбора (парадоксально, но ведь первоначальная христианская идея базировалась именно на выборе), предпочтя свалить ответственность на своего кумира.
Человек взвешивает поступки с помощью весов добра и зла — и именно поэтому поступки теряют смысл и ценность, они перестают быть выбором. Даже жизнь перестает быть его выбором — отсюда мораль рабов, которые не хотят и не могут изменить свое положение, для которых происходящее — закон жизни.

«Для игры созидания нужно, мои братья, священное „да“ для жизни: своей воли хочет теперь дух».

Получается, что Ницше всё время пишет о свободе и выборе. Сверхчеловек у него — созидатель и индивидуалист. Тот, кто стремится к самосовершенствованию и преодолению себя. Люди не равны, но и путь у каждого из них свой — и потому самый правильный. Идеология нацизма же полностью противоречит замыслу Ницше: она отрицает свободу человеческой жизни, сводит ее к почти коллективизму (ведь ценности у всех одни) и существует за счет разрушения, а не созидания.
В поисках утраченного смысла

Сложно серьезно рассуждать о философии Ницше и игнорировать пятно безумия на его биографии. Это первый (и главный) аргумент против серьезных попыток осмысления идей философа. Когда-то умные мысли действительно со временем путаются и начинают противоречить себе — и дело уже не только в грубой фальсификации Элизабет Фёрстер.
Читайте также

Цвет в глазах смотрящего: насколько субъективны наши представления о цветах
Мартин Хайдеггер и Карл Ясперс: история дружбы, пережившей нацизм
Но что, если воспринимать Ницше не как ученого-филолога, а как творца, балансирующего между созидательной деятельностью и попытками осмыслить ее природу? В таком случае придется снова столкнуться с проблемой родства гениальности и безумства. Задуматься о Ван Гоге, Роберте Шумане, Эмили Дикинсон и многих других.
Творчество с точки зрения психиатрии исследуется давно — можно вспомнить о введении специального термина «патография» Юлиусом Мебиусом, распространении исследовательско-исторических сборников (как, например, труд Мишеля Фуко или советский журнал «Клинический архив гениальности и одаренности») или даже о случаях из врачебной практики, массово и художественно распространенных (помните «Человека, который принял жену за шляпу» Оливера Сакса?). Сегодня можно размышлять об этом и при просмотре кино. Свежий пример — «Кошачьи миры Луиса Уэйна» (правда, в оригинале это The Electrical Life of Louis Wain), которые привлекают потенциального зрителя не только темой котиков.
Винсент Ван Гог, «Звездная ночь», 1889 год. Сегодня эту картину можно назвать самым известным и самым любимым творением художника. Мы ценим ее за экспрессию и невероятную колористику — что делает пейзаж необычным, значимым, индивидуальным. Вот только сам Ван Гог картину не любил и даже ни разу не упомянул ее в письмах к брату Тео. На полотне слишком много самого художника, в нем нет отражения реального мира, к которому стремился Ван Гог. Но разве люди обратили внимание на это искусство не потому, что оно настолько личное? И что может быть более личным, чем борьба со своим недугом? Рассуждать, будто такая связь обязательна, конечно, глупо — это самый настоящий софизм. В истории культуры найдется много талантливых личностей, о психическом состоянии которых нам либо ничего неизвестно, либо известно достаточно, чтобы не сомневаться — никакого безумства. Можно задаться вопросом: насколько такой талант яркий — может быть, истинных гениев не так уж и много? Но ответ не понадобится, если цель — определить, есть ли смысл прислушиваться к Ницше.
Еще в 2012 году исследователь креативности из Гарварда Шелли Карсон (как и многие после нее) обнаружила, что у безумия и гениальности действительно есть общая черта, называемая когнитивной расторможенностью. Это невозможность разделять мысли и явления на нужные и ненужные. Она основная причина возникновения хаоса в сознании и основной источник творчества.
Когнитивная расторможенность — не единственная черта из тех, что формируют мысле-инструмент гения. Вот почему не все гении безумны и не все безумцы — гении. А если применить это к Ницше, то не слишком претенциозно будет выглядеть такой вывод: безумие может являться следствием самой его гениальности (хотя это даже больше, чем неточно!), но никак не высказанных гениальных мыслей.
Значит, сопоставлять высказывания здорового Ницше и Ницше-безумца нечестно по отношению к философу как личности. Как будто безумие — цена истины, к которой так или иначе удалось прикоснуться. Примерно так рассуждал и сам Ницше, полностью осознающий свою болезнь:

«Великий поэт черпает только из своей реальности — до такой степени, что наконец он сам не выдерживает своего произведения…»

Но проблема в толковании всё равно интуитивно ощущается (что это, если не дионисийский подход?) — и даже если признаться, что невозможно проверить, понял ли кто-нибудь Ницше полностью (как и сам автор статьи, в конце концов), ясно, что какая-то общая, семантическая ошибка в подходе к толкованию есть.
И ошибка эта не в Ницше, а в нас самих. Получается, что именно в сознании исследователя кроется проблема.
Здоровое желание психики найти форму для любой сути как будто бы отдаляет нас от осознания идей философа — тогда как концепция сверхчеловека также свободна, как и он сам. Свобода от определений и толкований означает, что мысль существует сама по себе, и только так должна быть воспринята. Не нужно отвечать на вопрос: если не антисемит, то кто тогда? Как и на вопрос, был ли Ницше феминистом или шовинистом. Как и на многие другие вопросы.

Ясно только одно — идеи Ницше действительно сформулированы для всех и ни для никого, они созидательны для личности и опасны для общества. Философия свободы приближает человека к совершенной форме индивидуализма и творчества, но может стать оружием какой угодно идеологии. И нацизм в этом случае — самый яркий и кроваво-известный пример. А сколько еще их может быть? Научиться не делить людей на «маленьких и больших, негров и бледнолицых, краснокожих и голубых» и воспринимать их в акте свободного творчества, такими, какие они и есть, — сложно, иногда просто невозможно. Но если танцующий философ и должен нас чему-то научить, то именно этому. Может быть, только описанный им сверхчеловек действительно способен на такой подвиг. Хотя опять же: не попробуешь — не узнаешь.

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

https://dzen.ru/a/Y2DzsNJ3AHCA06L1
Ученые в очередной раз подтвердили пророчества Елены Блаватской. О чем говорила самая яркая представительница оккультизма – к чему движется

3 дня назад
87K прочитали




Здравствуйте, Уважаемые читатели.
Елену Петровну Блаватскую по праву называют наиболее яркой представительницей западного оккультизма и мира эзотерики конца XIX века.
Будучи религиозным теософом, путешественницей, литератором, публицистом она создала и опубликовала огромное количество гипотез, идей и пророчеств, а главное – достоверно назвала события будущего.




Предсказания медиума записаны в ее книгах.
Главный труд

Самым мощным, всеобъемлющим и фундаментальным трудом философа теософского направления стала книга под названием «Тайная доктрина».
Как писала сама автор – «И одной жизни мало для постижения этой темы».
Колоссальный труб Блаватской был напечатан в 1888 году. С этого момента прошло почти 150 лет, но ученые приходят к пониманию и находят доказательство некоторых изложенных в работе положений только сегодня.
Современная наука развила ряд областей, о которых раньше нельзя было даже и подумать. Но их описание есть в книге Елены Петровны. Некоторые из ее пророчеств уже подтвердились.
Что интересно, в своей сложной работе теософ не применяла ни специфических, точных терминов, ни мудреных описаний, которые только спустя годы будут изобретены учеными.
Некоторые из ее формулировок вызывают удивление и даже недоумение – о чем это?


Будем честны сами с собой. До некоторых идей наша современность еще не доросла. А истины, озвученные в «Доктрине», затрагивают множество важных тем – проблемы эволюции космоса, развития планет и самого человека в отдельности. Там же есть ответы на вопросы о науке, религии и мифологии.
Никакого вакуума нет

Первая провокационная идея от Блаватской – вакуума не существует. По мнению медиума в природе попросту нет никакой пустоты. Подобный взгляд идет наперекор традиционным понятиям.
В конце 19 века это заявление звучало нелепо и парадоксально. Но в следующем столетии ему нашлись убедительные подтверждения.
А сегодня и вовсе большинство людей из научного мира склоняются к гипотезе о том, что космическая пустота буквально наполнена колоссальными энергиями.
Космос пронизан энергиями – так полагают ученые. Но Блаватская знала об этом уже в 19 веке.


Елена Петровна исходила из мысли о том, что непрекращающееся движение атомов в любом твердом теле, действует из-за универсального космического закона: «В Природе отсутствует покой или полная остановка движения».
Такую же теория выдвинул современник Блаватской астроном Гаррет Сервис. Он заключил, что «научные опыты подтверждают – в бесконечно малом, равно как и бесконечно большом, непрестанно присутствует движение. Мы не смогли обнаружить ничего, в чем был бы абсолютный покой».
Эти же догмы в будущем подтвердит Альберт Эйнштейн и приведет в доказательство строгую научную базу.


Эйнштейн сделал такое заключение:

«Движение должно рассматриваться как естественное и действительное состояние материи; как такое положение вещей, которое не требует нашего объяснения, поскольку проистекает из самого строения Вселенной. Это сама суть ее существования».

Так еще одно откровение медиума XIX века спустя сто лет будет научно подтверждено.
Какие еще научные открытия предсказала Блаватская? Об этом дальше.
Пророчица сказала, что Солнце при каждом обороте сокращается настолько же ритмично, как это происходит с человеческим сердцем. Но есть одно но: «солнечной крови», как писала Елена Петровна, необходимо одиннадцать лет, чтобы пройти через сердце, до того, как ей удастся омыть легкие и вновь возвратиться в артерии.
Сложная для понимания концепция все-таки не была забыта. В наши дни физики соглашаются с таким пророчеством женщины мистика. Идея о «пульсирующем солнце» уже не вводит ученых в недоумение и не вызывает вопросов.


Солнце пульсирует, как человеческое сердце.
Современные астрофизики подтверждают, что Солнце меняет размеры и его форма не есть постоянный, неизменный параметр.
«Мы не до конца понимаем, а вернее не понимает абсолютно, почему так происходит – добавляют ученые, – однако факт остается фактом».
Ультразвук

Звуковые волны, которые имеют частоту выше тех, что может воспринять человеческое ухо, стали серьезно интересовать ученых только в начале 20 столетия. А в 1888 году в «Доктрине» говорилось: «Мы утверждаем, что звук – страшная сила. Звук может оказаться такого свойства, что пирамида Хеопса взлетит над землей».


Изменение климата

Елена Петровна еще в 19 веке писала о грядущих переменах климата. Согласно ее пророчеству температурный режим во всем мире начнет меняться, и с каждым новым годом в одной части земного шара температура будет расти, а в других напротив падать.
Мистик писала: «Уже через сто лет перемена температуры серьезно скажется на положении многих стран, ведь изменения затронут экономику».
Перемена климата – главный вопрос на повестке ООН в наши дни.
Елена Петровна много писала о развитии науки в будущем. По ее словам, научный прогресс случится на стыке 19 и 20 столетий. А вот к началу 21 века будет открыто, разработано и создано столько новшеств, что их даже сложно описать.
Блаватская предрекала, что те тайны мира, которые в ее время открываются только избранным, в 21 веке станут доступны каждому живущему на Земле.
НЛО

Ключ к пониманию НЛО, а точнее их удивительных и неожиданных появлений, и не менее странных исчезновений лежит в следующем:

«Существуют миллионы и миллионы миров... невидимых нами; и еще большее их число за пределами видимых телескопом, и многие из последнего вида не принадлежат к нашей объективной сфере существования... они с нами, вблизи нас, внутри нашего собственного мира, такого же материального для их обитателей, как наш мир для нас... Обитатели их... могут... проходить через нас и вокруг нас, как вы сквозь пустое пространство, их жилища и страны переплетаются с нашими, тем не менее, не мешают нашему зрению...»

Такова трактовка мистика о жизни на других планетах и взаимодействия миров.


Эта теория пока относится к ряду «фантастических». Но оборачиваясь на практику подтверждения других гипотез Блаватской, будет совсем не удивительно, если через какое-то время ученые найдут явное практическое доказательство и этой идее.
А что мы имеем сегодня? Все очевидно: современное научное знание, хотят того ученые или нет, мелкими шажками движется в сторону подтверждения того, что изложено 150 лет назад в «Тайной Доктрине».
«Нет религии выше истины».
Мы наблюдаем развитие и синтез отдельных дисциплин. А в конечном итоге произойдет то, о чем и предрекала удивительная женщина своего времени, да и истории в целом – слияние научного видения с духовностью, религией и этикой.

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

1 Кришна. В Двараке Кришна жаловался на то, что Его мучает ужасная головная боль (Дары бхакти)

2 Будда заболел тяжелой желудочной болезнью, и, испытывая сильнейшие боли... По дороге Будда часто останавливался, испытывая жесточайшие боли (Махапаринирвана Сутра).

3 Иисус. 1 Послание Гл 4 -1 Итак, как Христос пострадал за нас плотию...

4 Рамакришна: умирал со страшной болью от рака горла
5 Шри Ауробиндо – болел туберкулезом и нефритом, умер от ХПН.
6 Елена Рерих умерла после продолжительной и тяжёлой болезни хроническим катаром желудка, ишемической болезнью сердца.
И список страданий духовных людей от физических болезней можно продолжать и продолжать.

[Феникс Джонатанович ДонХуанЦзы]

Древняя философия Чжуан-цзы о поиске истинного «я»

14 апреля
363 прочитали




СОКРАТ: «ЛЮДИ СТРЕМЯТСЯ УЗНАТЬ ТО, ЧЕГО ОНИ ЕЩЁ НЕ ЗНАЮТ. ИМ НУЖНО СТРЕМИТЬСЯ УЗНАТЬ ТО, ЧТО ОНИ УЖЕ ЗНАЮТ».
Автор: Трой Оукс





Чжуан Чжоу, автор одного из основополагающих текстов даосизма (ок. 369–286 до н. э.). (PublicDomainviaWikimedia)

Китайский философ Чжуан-цзы, известный как Чжуан Чжоу или Мастер Чжуан, жил в IV в. до н. э. Он считается автором древнего даосского шедевра, носящего его имя, Чжуан-цзы.
Работа Чжуан-цзы была описана как «юмористическая и глубоко серьёзная, беззаботная и болезненная, точно аргументированная и намеренно запутанная». На первый взгляд, его учения могут показаться бессмысленными. Он утверждает, что «слушание прекращается на ухе», что мы должны «спрятать мир в мире» и что человек, идущий по правильному пути, «идёт двумя дорогами».
Но Чжуан-цзы восхищает парадоксом. Его философия намеренно играет словами, чтобы показать, что язык сам по себе является главным барьером в поиске истинного «я» и желании жить счастливо и полноценно.
По мнению Чжуан-цзы, слова содержат всё чуждое истинному «я»:

«Сеть для рыбы существует благодаря рыбе. Поймав рыбу, вы забудете о сети. Заячий капкан существует благодаря зайцу. Поймав зайца, вы забудете о капкане. Слова существуют благодаря смыслу. Уловив смысл, вы забудете слова. Где мне найти для беседы человека, забывшего слова?»

Золотой век китайской философии длился с VI по III в. до н. э. в период династии Чжоу. (MelekCimenviaDreamstime)


Слова подобны сосудам для условных различий и ценностей, которые мы унаследовали с прошлого. Но язык как носитель общественных идеалов и ожиданий стал источником нерешительности, беспокойства и страданий, которые лишают нас удовлетворения и покоя.
Разделяя мнение, выраженное в «Дао дэ цзин» Лао-цзы, Чжуан-цзы утверждает, что мы должны сначала потеряться в языке, чтобы обнаружить, что высшее знание находится за пределами слов.
Сто школ мысли

Чжуан-цзы был строгим критиком доминирующих и требовательных идеалов своего времени.
Золотой век китайской философии длился с VI по III в. до н. э. в период династии Чжоу. Расцвет разных философских взглядов в то время известен как «Сто школ мысли».
Интеллектуалы нужны были для направления общества и его правителей на Путь (Дао) — центральной концепции и практической особенности даосизма.
Двумя доминирующими школами «ста школ мысли» были конфуцианство и моизм. В широком смысле конфуцианство ставит во главу угла ритуальные приличия и семейное благочестие как некоторые из обязательных добродетелей «джентльмена», то есть достойного и образцового гражданина или правителя.
Моисты критично относились к конфуцианцам. Они выступали за расчётливую беспристрастность в распределении забот — взгляд, во многом напоминающий то, что на Западе позже назовут «утилитаризмом».


Изображение Конфуция из храма Конфуция в Пекине, Китай. (WikimediaCommons)


Распространённой критикой конфуцианства является то, что оно слишком много внимания уделяет социальному порядку через ритуалы и иерархии. В отношении моистов можно возразить, что очень много внимания уделяется установлению универсального морального принципа таким образом, что появляется опасность упустить из виду сложные особенности индивидуальной моральной жизни.
Чжуан-цзы выступал против всех этих мнений, предполагая, что убеждение конфуцианцев или моистов, например, во многом зависит от индивидуального мнения. Традиции и школы мысли устанавливают высокие идеалы, которые рискуют вырвать из нас душу в поисках справедливости и истины.
Для Чжуан-цзы важно, чтобы мы сохраняли разумную, скептическую дистанцию от общепринятых различий и сопротивлялись приверженности одному мировоззрению.

«Это неправильно. Так не бывает. Если бы правильное было действительно правильным, оно так явно отличалось бы от неправильного, что не было бы нужды в спорах. Если бы было действительно так, то оно так явно отличалось от того, чтобы не было необходимости в спорах. Забудьте о годах и различиях. Прыгните в безграничное и сделайте это своим домом!»

Принятие здорового скептицизма к унаследованным идеям означает «опустошение своего „я“» или, возможно, упражнение в тренировке «забывания» того, что чуждо истинному «я». В этом состоянии мы менее склонны заниматься ненужными занятиями, которые навязываем себе, чтобы справиться с тяжестью социальных ожиданий.
Это то, что Чжуан-цзы утверждал, что мы должны тренировать способность быть в мире, а не вне него.

«Значит, мудрец бродит во всём существующем, и не теряется. Ему нравится стареть и умереть молодым. Ему нравится начало и конец».

Однако нам не нужно быть скептиками. Слова не ветер. Нам необходимо помнить, что словами «есть что сказать», и что язык является лишь хранилищем значений, а не смыслом.
Чжуан-цзы утверждает, что мы не можем отрицать, что являемся социальными животными. Определённые обязанности являются неотъемлемыми чертами той роли, в которых мы оказываемся. Быть в мире, а не вне его означает, что мы спокойно принимаем то, что находится вне нашего контроля.


«Сон бабочки» Чжуан-цзы (около 1550 г.) (PublicdomainviaWikimedia)


Терапевтический скептицизм и сон бабочки

Самая знаменитая притча Чжуан-цзы о сне:

«Однажды мне, Чжуан-цзы, приснилось, что я бабочка, порхающая повсюду, во всех смыслах и целях бабочка. Я осознавал только счастье бабочки, не осознавая, что я Чжуан-цзы. Вскоре я проснулся и снова стал собой. Теперь я не знал, был ли я тогда человеком, которому снилось, что я бабочка, или я теперь бабочка, и мне снилось, что я человек».

Задумавшись о том, что мы, возможно, спим, то мы — бабочка, которой снится человек. Мы делаем то, что позволяет нам освободиться от нормального и человеческого способа понимания мира. Это своего рода терапевтический скептицизм.
Принятие этого более универсального мнения делает наше понимание более целостным и увлекательным. С практикой наша обычная жизнь наполняется моментами спонтанных переживаний.
Мы учимся видеть трансформацию вещей — как всё в итоге становится частью чего-то другого. Изучая окружающий мир, мы выходим за пределы своего ограниченного мышления и пробуждаем безграничное любопытство ко всему, что находится во Вселенной.
В XX в. философ и писательница Айрис Мердок описала высшую добродетель, необходимую для полноценной жизни, как «бескорыстие».

«Добро — это трансцендентная реальность», — писала она, а бескорыстие, или терапевтический акт скептицизма, позволяет нам «пробить завесу эгоистического сознания и приобщиться к миру таким, какой он есть на самом деле».

Чжуан-цзы и Мердок согласятся с тем, что наша способность выйти за рамки человеческого взгляда, видеть мир глазами бабочки и делает нас людьми. Мы можем найти своё истинное «я», когда открыты нашей огромной способности к воображению и творчеству и освободимся от различий, идей и традиций, заключённых в словах.
Заключение

Возможно, Чжуан-цзы лучше оставить без внимания. Я оставлю вам строчку, которая мне напоминает афинского овода, Сократа, и его тягу к знаниям. Но что она на самом деле означает, зависит от вас:

Сократ: «Люди стремятся узнать то, чего они ещё не знают. Им нужно стремиться узнать то, что они уже знают».

Трой Оукс —профессиональный фотограф, родился и вырос в Австралии и всегда хотел знать, почему и как всё работает.