Булгаковская нечисть: кто есть кто в свите Воланда
Рассказываем о героях одного из самых знаменитых романов XX века
Автор материала: Раиса Ханукаева
«Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?» — говорит Воланд Левию Матвею. И на эту реплику апостолу нечем ответить. Нечистая сила в романе
Михаила Булгакова «
Мастер и Маргарита» — это одно из двух «ведомств», уравновешивающих мир. Первым «руководит» Иешуа Га-Ноцри, вторым — Воланд. Оба знают цену человеческим слабостям и страстям и имеют свои представления о справедливости. Но если с Иешуа все понятно, то милосердие Воланда вызывает по меньшей мере изумление.
Мы решили выяснить, кто же такой «князь тьмы» и почему его сопровождает такая странная свита.
Воланд
Сатана появляется уже в первой главе книги. По словам
Мариэтты Чудаковой, изначально «Мастер и Маргарита» задумывался как роман о дьяволе, и в итоге Воланд играет куда более заметную роль, чем Иешуа.
Высокого роста, в костюме, с тростью, чей набалдашник выполнен в виде головы пуделя, он напоминает осовремененную версию Мефистофеля. Тот тоже явился Фаусту с пуделем, правда, с живым. У булгаковского героя функцию придворного животного выполняет кот Бегемот. Перед Балом Воланд страдает от боли в колене, оставленной ему «на память одной очаровательной ведьмой», с которой он познакомился «в тысяча пятьсот семьдесят первом году в Брокенских горах, на Чертовой Кафедре». И тут стоит напомнить, что первые легенды о докторе Фаусте появились именно в XVI веке, а шабаш на Брокене (аналог славянской Лысой горы) — как раз то место, где герои
Гёте встретили призрак Маргариты.
В ранних редакциях романа сатана назван «Азазелло» и «Велиаром». Однако итоговое имя героя тоже отсылает нас к произведению немецкого классика: в главе «Вальпургиева ночь» Мефистофель назван «Junker Voland» (дословно — «господин Черт»). Иностранное происхождение («пожалуй, немец», гл. I) и эпиграф из «
Фауста» тоже не оставляют сомнений в генеалогии булгаковского персонажа. При этом некоторые исследователи, среди которых филолог Борис Гаспаров, проводят параллели еще и с оперой Гуно — сценической интерпретацией гётевского «Фауста». К такому выводу ученых приводит музыкальный лейтмотив, постоянно сопровождающий повествование романа: среди прочего Воланд то и дело напевает арии, предназначенные для басов.
Итак, если с литературными прототипами разобрались, то по поводу реальных исторических лиц, которые могли бы стать прообразами Воланда, филологи спорят до сих пор. Мариэтта Чудакова отождествляет булгаковского сатану со Сталиным. К этой гипотезе исследовательницу подтолкнула кропотливая работа над черновиками романа и общение с Еленой Сергеевной Булгаковой, вдовой писателя. По мнению Чудаковой, образы Сталина и Воланда сомкнулись после телефонного разговора с «вождем народов», когда прозаик, отвечая на коварно заданный вопрос «Совсем ли мы (страна? власть?) вам надоели?», сказал, что передумал уезжать за границу. Беседа со Сталиным оказалась выгодной для Булгакова: был снят негласный запрет на постановку его пьес, в прессе прекратилась его травля. При этом сам писатель до конца жизни корил себя за малодушие и трусость, а новое отношение к себе воспринимал как результат сделки с дьяволом. В свете этой гипотезы линия Воланд — Мастер приобретает автобиографические черты.
Коллекционное издание романа
Борис Гаспаров, напротив, видит в образе Воланда «знаменитых иностранцев», посетивших молодую Советскую Россию, таких как
Герберт Уэллс, Лион Фейхтвангер и Андре Жид. Так, эпизод с пустым пиджаком, пишущим резолюции, является, по словам литературоведа, намеком на Уэллса («
Человек-невидимка»).
Вполне возможно, Булгаков во время работы над образом сатаны действительно помнил и о симпатичных «прогрессивных» иностранцах, к которым хотел сбежать до разговора со Сталиным, и о самом «вожде народов». Так или иначе, его Воланд получился весьма неоднозначной фигурой. Он откликается на просьбы Маргариты и даже выполняет некоторые поручения Иешуа. Филолог Борис Соколов назвал его первым в литературе дьяволом, который наказывает за несоблюдение заповедей Христа. А протоиерей Александр Мень вообще отказывает Воланду в сатанинском начале:
«Какой он дьявол? У него нравственные понятия нормальные, он же не Варенуха, не Лиходеев — вот кто дьяволы-то, а он нормальный».
Азазелло
В ранних редакциях этого героя звали «Фиелло», так как имя «Азазель» (или его итальянский вариант «Азазелло») носил сам сатана. Согласно ветхозаветной апокрифической книге Еноха, это демон, который подарил людям оружие и научил женщин краситься. В романе именно он преподносит Маргарите ведьмовскую мазь, называемую «крем Азазелло», и убивает барона Майгеля, так как может попасть «в любое предсердие сердца или в любой из желудочков».
Изначально герой ранит барона ножом, но в момент работы над последней версией романа прототип Майгеля — агент ГПУ Борис Штайгер — уже был расстрелян. Булгаков не мог этого не учесть и вложил в руки демону огнестрельное оружие. Азазелло — единственный персонаж книги, кто проявляет нетерпимость к христианскому обряду:
«Трое черных коней храпели у сарая, вздрагивали, взрывали фонтанами землю. Маргарита вскочила первая, за нею Азазелло, последним мастер. Кухарка, застонав, хотела поднять руку для крестного знамения, но Азазелло грозно закричал с седла:
— Отрежу руку! — он свистнул, и кони, ломая ветви лип, взвились и вонзились в низкую черную тучу».
Коровьев-Фагот
«Маг, регент, чародей, переводчик или черт его знает кто на самом деле», — представляется Коровьев Маргарите. Это один из самых непонятных героев булгаковского романа. Плут, пьяница и пройдоха, в финальном полете превратившийся в темно-фиолетового рыцаря «с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом».
Обложка
подарочного издания романа с иллюстрациями А. Николаева
Исследователи до сих пор спорят по поводу «происхождения» Фагота. Пожалуй, самой очевидной версией кажется параллель булгаковского героя и статского советника Теляева из повести «Упырь»
Алексея Толстого, оказавшегося в итоге рыцарем-вампиром Амвросием. Еще одним «родственником» Коровьева может быть Сансон Карраско — герой «Дон Кихота», который принял правила игры помешанного идальго, назвался рыцарем Белой Луны и победил старика в поединке. Условием победы стало возвращение Дон Кихота к семье, но последний не смог вынести краха собственных фантазий. Так Карраско невольно способствовал гибели старого мечтателя.
«Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил, <...> его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, нежели он предполагал. Но сегодня такая ночь, когда сводятся счеты. Рыцарь свой счет оплатил и закрыл!» — отвечает Воланд на вопрос Маргариты о том, почему Фагот так изменился. Это дало повод филологу Елене Галинской связать персонажа и с поэзией трубадуров.
В книге «История сношений человека с дьяволом» Михаила Орлова, которая была в личной библиотеке Булгакова, есть легенда о двух рыцарях. Один из них посмеялся над обстоятельствами собственной смерти, другой — усомнился в силе нечисти. Оба поплатились за это, каждый по-своему.
Что же до имени героя, то, помимо аналогии с Теляевым, существует еще и версия об одном из советских журналов. Писателя якобы настолько шокировал выпуск «Безбожник. Коровий», что фамилия персонажа родилась сама собой.
Гелла
Гелла — один из самых малозаметных и странных персонажей романа. Девушка-вампир, помогающая Воланду и его свите наказывать москвичей, которых «испортил квартирный вопрос». Вероятно, имя героини Булгаков позаимствовал из словаря Брокгауза и Ефрона, использовавшегося в процессе работы. Там указано, что «геллой» называлась безвременно погибшая девушка, превратившаяся в вампира.
Роковой поцелуй, который делает Варенуху кровопийцей, роднит Геллу с героиней «Упыря» Алексея Толстого, а вся ее внешность, в том числе и красный шрам, — с гётевской Маргаритой, явившейся бывшему возлюбленному со шрамом на шее. Вампирша напоминает и образ, возникший в булгаковской же «Белой гвардии»: на глазах у Николая Турбина сторож Федор «ухватил за ногу труп женщины, и она, скользкая, со стуком сползла, как по маслу, на пол. Николке она показалась страшно красивой, как ведьма, и липкой. Глаза ее были раскрыты и глядели прямо на Федора. Николка с трудом отвел глаза от шрама, опоясывающего ее, как красной лентой».
В финальном эпизоде полета Воланда и его свиты Гелла отсутствует. По воспоминаниям Владимира Лакшина, когда он указал на это жене Булгакова, «Елена Сергеевна взглянула на меня растерянно и вдруг воскликнула с незабываемой экспрессией: „Миша забыл Геллу!!!“». Исследователи романа часто пытаются объяснить этот недочет тем, что Геллу, как низшего, «вспомогательного» члена свиты, Воланд мог просто не взять с собой. В редакции 1938 года она участвовала в последнем полете, следовательно, в предсмертном варианте Булгаков мог сознательно оставить ее среди людей.
С другой стороны, Гаспаров весьма убедительно доказывает, что начальник тайной охраны Афраний из глав о Пилате и Воланд — это одно лицо. Главные приближенные Афрания — трое мужчин и одна женщина, гречанка Низа. Один из «свиты», подобно своему хозяину, оказывается на месте казни Иешуа, двое других, а с ними и Низа, участвуют в убийстве Иуды. Сцена гибели предателя — это более серьезный и драматический вариант сцены избиения Варенухи: обоих в сети к убийцам заманила женщина. Что же до палачей Иуды, то мы знаем лишь то, что один из них был коренастым и обладал невероятной меткостью — это качества, присущие Азазелло. Из этих умозаключений становится ясно, что Гелла (или Низа) являлась полноценным членом свиты Воланда без малого две тысячи лет, и едва ли что-то может оправдать ее отсутствие в эпилоге.
Кот Бегемот
Исполинский кот, несмотря на все его выходки, пожалуй, самый харизматичный персонаж романа. Его знаменитое «Не шалю, никого не трогаю, починяю примус» ушло в народ, ровно как и другие его фразы про спирт и бессмертие Достоевского.
Впервые образ чудовища под названием «Бегемот» появился в библейской Книге Иова, а затем прочно вошел в средневековые легенды. Все в той же «Истории сношений человека с дьяволом» Михаила Орлова, которую во время работы над «Мастером и Маргаритой» изучал Булгаков, говорится: «Этот бес изображался в виде чудовища со слоновьей головой, с хоботом и клыками. Руки у него были человеческого фасона, а громаднейший живот, коротенький хвост и толстые задние лапы, как у бегемота, напоминали о носимом им имени». Как мы помним, герой романа тоже был «здоровым, как бегемот», при этом руки у него, по замечанию Чудаковой, были совершенно человеческими: кот мог держать рюмку, взять или отдать деньги, починить тот же примус.
В «Фаусте» пудель Мефистофеля, кстати, сравнивается с бегемотом: «Я нечисть ввел себе под свод! / Раскрыла пасть, как бегемот» (пер. Бориса Пастернака). Гете таким образом напомнил, что Бегемот — это демон чревоугодия, готовый заглотить все без разбора. Булгаковский же персонаж сжирает все, что находит в Торгсине. И его поведение — это ирония писателя над посетителями валютного магазина, которых словно обуревает демон чревоугодия.
Филологи не раз пытались найти и реальный прототип образа Бегемота. Так, Борис Соколов предположил, что в шкуру кота Булгаков поместил не кого-нибудь, а одного из главных сторонников Ленина:
«Сходство же с [Григорием] Зиновьевым в романе внезапно обретает кот Бегемот — любимый шут Воланда и наиболее близкий сатане из свиты бесов. Полный, любивший поесть Григорий Евсеевич в усах и бороде приобретал кошачьи черты».
Не трудно догадаться, что Воландом, по версии Соколова, был сам Ленин.
Бегемот в свите дьявола выполняет роль придворного шута. В эпизоде встречи Маргариты перед Балом Воланд, рассердившись на кота-оборотня, ворчит: «Долго будет продолжаться этот балаган под кроватью? Вылезай, окаянный ганс!». «Ганс» здесь — шут, дурак на немецкий манер, родственный нашему Иванушке-дурачку.
Черные коты в средневековых легендах и авторской литературе нередко становились спутниками различной нечистой силы, но в своем амплуа шута Бегемот оригинален. Как заметил филолог Георгий Лесскис, в некоторых главах, несмотря на напряженность действия и готический антураж, поведение и реплики кота-оборотня придают происходящему почти диккенсовский уют.
***
Роман «Мастер и Маргарита» с его альтернативным взглядом на библейскую историю и ее персонажей, множеством культурных реминисценций и аллюзий на современную автору действительность стал одним из главных произведений XX века. Читать и перечитывать эту книгу можно в любом возрасте, а в «Эксмо» вы найдете издания на любой вкус.
Линейный вид
