|
Senior Member
МегаБолтун
Регистрация: 02.06.2006
Адрес: Москва
Сообщений: 72,242
Вес репутации: 10
|
ТФ: И люди скованно себя чувствуют, когда надо выразить, что они хотят.
ДУ: Верно. Вы не говорите, что вы хотите, потому что вы не хотите, чтобы вас воспринимали как нуждающегося. Вы пытаетесь быть непривязаны. Но это всё равно, что неспелому плоду пытаться преждевременно отсоединиться от ветви и упасть на землю вместо того, чтобы постепенно созреть до стадии, когда он естественно становится готовым к тому, чтобы отпустить ветвь.
Вопрос практиков дхармы состоит в том, как созреть для того, чтобы естественно придти к готовности отпустить привязанность к себе, подобно тому, как созревший плод естественно отпускает ветви и падает на землю. Наши дхармические практики мудрости и сострадания, определённо, помогут с этим созреванием. Но если мы используем свою практику для избегания чувствующей стороны жизни, тогда она остановит процесс созревания вместо того, чтобы его поддержать.
ТФ: Становление полноценным человеком. Именно это вы имеете в виду под «созреванием»?
ДУ: Да, становление настоящим человеком через честную работу с проблемами в сфере эмоциональных, психологических и межличностных отношений, которые удерживают нас от того, чтобы полностью присутствовать в своей человечности. Быть настоящей личностью означает относиться к себе и другим открытым и прозрачным способом.
Если есть большой разрыв между нашей практикой и нашей человечностью, мы не созреваем. Наша практика может приносить плоды, но не жизнь. И возникает определённая точка, по достижении которой этот разрыв становится очень мучителен.
ТФ: Иными словами, вы утверждаете, что духовное избегание не только разлагает нашу практику дхармы, но также блокирует наше личное изобилие?
ДУ: Да. Один из путей, которыми оно блокирует изобилие, лежит в обращении духовных учений в инструкции, что ты должен делать, как ты должен думать, как ты должен говорить, как ты должен чувствовать. Тогда наша духовная практика захватывается тем, что я называю «духовное суперэго» — голос, который нашёптывает «долженствования» нам на ухо. Это большое препятствие для созревания, ведь оно питает наше чувство дефицитарности.
Один индийский учитель, Свами Праджнанпад, чьими трудами я восхищаюсь, сказал, что «идеализм есть акт насилия». Пытаться жить в соответствии с идеалом вместо того, чтобы аутентично пребывать там, где вы есть, может стать разновидностью внутреннего насилия, если оно разрывает вас надвое и противопоставляет одну часть другой. Когда мы используем духовную практику «будь хорошим» и отрицаем лежащее в основе ощущение дефицитарности и ущербности, тогда она превращается в нечто вроде крестового похода.
ТФ: Значит отрицание того, как ты себя чувствуешь, может привести к опасным последствиям.
ДУ: Так. И если этос духовной организации ведёт к отрицанию ваших чувств или потребностей в отношениях, это может привести к большим проблемам в общении, — это если вообще ничего не сказать. Не служит это и хорошим основанием для брака, если один из партнёров или оба партнёра отрицают эмоциональные потребности. Так что неудивительно, что буддийские организации и жизнь в браке нередко оказываются столь же дисфункциональны в межличностном плане, как и небуддийские. Маршалл Росенберг учит тому, что честное и открытое выражение и выслушивание чувств и потребностей формирует базис для ненасильственного разрешения межличностных конфликтов, и я полностью с ним согласен.
С моей точки зрения, как экзистенциального психолога, чувство есть форма интеллекта, разума. Это прямой, целостный, интуитивный способ тела познавать и отвечать. Оно очень сонастроено и разумно. И также оно учитывает множество факторов, все одновременно, в отличие от нашего понятийного разума, который в отдельный промежуток времени способен обрабатывать только одну вещь. В отличие от эмоциональности, которая является реактивностью, направленной вовне, чувство нередко помогает вам связаться с глубинными внутренними истинами. К сожалению, традиционный буддизм не делает чётких разграничений между чувствами и эмоциями, а посему есть тенденция их смешивать как нечто сансарическое и требующее преодоления.
ТФ: На каком-то уровне присутствует тенденция снижать акценты с серьёзного отношения к чувствам, как, например, в случае избегания исследования того, что же происходит внутри нас, когда нас задевают наши партнёры.
ДУ: Да. Истина состоит в том, что большинство из нас ничто в жизни настолько не задевает, как процессы в романтических отношениях. Посему если мы прибегаем к духовному избеганию в попытке избежать встречи со своими ранами, полученными в отношениях, мы упускаем необычайную сферу практики. Практика отношений помогает нам развить сострадание «в окопах», там, где наши раны затрагиваются более всего.
И в дополнение к состраданию нам необходимо развить сопребывание: способность видеть и чувствовать то, через что проходит другой человек, — то, что мы могли бы назвать «точной эмпатией». Сопребывание основополагающе для взаимосвязи «я — ты», но оно возможно, только если мы можем сперва сопребывать с самими собой и отслеживать, через что мы проходим.
ТФ: Какого рода инструменты или методы вы нашли эффективными для проработки трудных чувств и проблем в отношениях?
ДУ: Я разработал процесс, который назвал «безусловным присутствием», который включает соединение, позволение, открытие и даже отдачу всему, что мы переживаем. Этот процесс вырос из моей практики ваджраяны и дзогчен, а также из моего психологического образования. Он предполагает, что всё, что мы переживаем, даже наихудшие сансарические явления, имеет свою мудрость. Если мы полностью и напрямую встретимся с нашим переживанием, мы можем начать открывать эту мудрость и отличать её от искажённых форм её проявления.
К примеру, если мы глубоко погрузимся в переживание раздутия эго, мы можем обнаружить в его основе более достоверное влечение — то, что это способ раненного попытаться объявить о своей доброте, напомнить нам и утвердиться в том, что мы в основе своей хорошие люди. Аналогично этому в сердце всех наитемнейших человеческих переживаний таится зерно мудрости, которое, будучи раскрыто, может помочь в направлении свободы.
ТФ: Можете ли вы подробнее остановиться на своём психологическом методе?
ДУ: Я помогаю людям в глубинном изучении ощущаемого ими опыта и в том, чтобы позволять ему постепенно себя раскрывать и разворачиваться, шаг за шагом. Я называю это «отслеживанием и распаковыванием»: ты отслеживаешь процесс текущего переживания, внимательно за ним следуешь и смотришь, куда он приводит. И ты распаковываешь убеждения, идентичности и чувства, которые подсознательны или скрытны в том, что ты переживаешь. Когда мы таким образом вводим сознавание в наше переживание, это всё равно, что распутать клубок ниток: различные узлы постепенно открываются взору и распутываются один за одним.
В результате мы обнаруживаем, что способны присутствовать в тех местах, где ранее мы отсутствовали и отчуждались от своего опыта. Посредством обращения к частям нас самих, которые нуждаются в нашей помощи, мы развиваем интимное, воплощённое внутреннее сопребывание с самими собой, которое помогает нам легче соотнестись с другими, когда они в чём-то застревают.
Я обнаружил, что когда люди вовлекаются как в психологическую, так и медитативную практику, они дополняют друг друга взаимовыгодным, синергичным образом. Вместе они открывают путешествие, которое приводит и к исцелению, и к пробуждению. Иногда первый способ работы более уместен для данной конкретной ситуации в нашей жизни, иногда второй.
На этот подход меня вдохновляют слова 17-го Гьялванга Кармапы, который выдвинул положение о том, что нам необходимо опираться на любое учение или метод, который может помочь сознающим существам, неважно, является ли он секулярным или религиозным, буддистским или небуддистским. Он столь глубоко развивает эту мысль, что даже утверждает, что если ты оказываешься неспособен задействовать методы, которые уместны в конкретной ситуации, просто потому, что они не подчиняются буддийской философии, то ты, на самом деле, нарушаешь свой долг бодхисаттвы.
ТФ: Стало быть, всё имеет отношение к состраданию.
ДУ: Да. Слово «com-passion» («со-страдание») буквально означает «сочувствие» («feeling with»). Невозможно сострадать, если вы не готовы сперва чувствовать то, что чувствуете. Это открывает определённую обнажённость и нежность, — то, что Трунгпа Ринпоче называл «местом мягкости», являющимся зерном бодхичитты.
ТФ: Оно ранимо.
ДУ: Да. Это признак того, что ты приближаешься к бодхичитте. Ещё эта обнажённость действует оказывает очень смиряющее влияние. Даже если мы занимались духовной практикой в течение десятилетий, мы всё ещё воспринимаем эти большие, нетронутые, смущающие чувства, — возможно, из глубокого резервуара печали или беспомощности. Но если мы способны признавать эти чувства и открыто обнажаться пред ними, мы движимся вперёд, в направлении всё большей открытости, таким образом, что она воплощается в нашей человечности. Мы созреваем, становясь настоящей личностью, через то, что учимся давать пространство полному спектру переживаний, через которые мы проходим.
ТФ: Как понять, когда ты потворствуешь или застреваешь в чувствах?
ДУ: Вопрос этот возникает всегда. Застревать в чувствах значит застревать в фиксации, вновь и вновь питаемой историями, раскручивающимися в твоём уме. Безусловное присутствие, напротив, происходит в открытом обнажении для чувства, вместо того, чтобы попадать в ловушку историй о данном чувстве.
ТФ: Не придумывать историю вокруг чувства.
ДУ: Например, если речь идёт о чувстве печали, застревание может состоять в фиксации на истории о «бедном мне», а не прямом переживании реальной грусти, что может позволить её развеять.
Посему погружение в чувства может звучать как потворство, но я могу сказать, что желание встретить своё переживание открыто есть форма бесстрашия. Трунгпа Ринпоче обучал тому, что бесстрашие есть готовность встретиться со своим страхом и чувствовать его. Мы могли бы развить идею, сказав, что бесстрашие есть готовность встретиться лицом к лицу, вовлечь, открыть пространство, приветствовать, позволить, раскрыться, примириться со всем, что мы переживаем. На самом деле, довольно храбрым поступком является признание, ощущение и открытость по отношению к потребности, к примеру, в здоровой привязанности и взаимосвязи, особенно когда вы были ранены в отношениях. Потвортсво, с другой стороны, значит фиксироваться на потребности и быть в её власти.
ТФ: Это приносит определённую свободу.
ДУ: Да, относительную свободу «я готов чувствовать всё, что я чувствую. Я готов переживать всё, что я переживаю». Иногда я называю это «применённым присутствием» («applied presence») — применением присутствия, которое мы открыли через медитацию, к нашему чувственному опыту.
ТФ: В нашей постмедитационной практике.
ДУ: Именно. Это помогает интегрировать постижение пустоты — как полной открытости — в нашу жизнь. При духовном избегании пустотность не интегрируется с нашим ощущением жизни. Она может превратиться в личную сухость, при которой мы в действительности не можем себя ощущать.
__________________
Твори Любовь ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС!
ЗАВТРА может быть ПОЗДНО!
|
Линейный вид
