3. Стадия активной агрессии.
На данной стадии клиент получает возможность отреагировать «болезнетворную» энергию вовне в концентрированном виде. Полнота разрядки будет находиться при этом в прямом соответствии с тем объемом энергии и степенью ее концентрации, которые были установлены на предыдущих стадиях. В том случае, если хотя бы часть энергии, соответствующей испытанной ранее боли, окажется незадействованной, она будет требовать своего дополнительного отреагирования. Поскольку для этого остаточная энергия также должна был” предварительно сконцентрирована, клиенту понадобится дополнительное препятствие (происходит процесс, обратный тому, когда концентрация энергии была необходима, чтобы препятствие преодолеть). Если первоначальная причина боли восстановлена лишь частично, а сейчас я рассматриваю именно этот случай, клиент осуществляет произвольное дополнение реальности свойствами подобного препятствия, т.е. проецирует его. Поскольку следующая вслед за этим разрядка носит неадекватный характер, и это рано или поздно обнаруживает сам клиент, её энергия меняет свое направление с внешнего на внутреннее и проявляет себя как чувство вины. Естественно, что все повторные попытки отреагировать ее в форме агрессии приведут к аналогичному результату.
Ситуация осложняется еще больше, когда объектом подобной разрядки является реально присутствующий человек (в индивидуальной психотерапии — терапевт). Подвергаясь вполне реальному нападению, он вынужден сам реагировать агрессивно — если не сразу, то после прохождения стадий страха и вины. Ответная агрессия служит, в свою очередь, прямым поводом для нового нападения. Подобный «обмен ударами» вызывает новое напряжение и боль, которые также требуют своей разрядки в виде агрессии и т. д. Добавив к этому периодически возникающее чувство вины и всё новые и новые проекции с обеих сторон, легко заметить, что вместо столь желанной разрядки возникает лишь увеличивающаяся в геометрической прогрессии боль.
Для психотерапевтической работы это наиболее сложная проблема, поскольку терапевт постоянно должен следить за тем, чтобы его собственная агрессия не была затронута и направлена на клиента — иначе он сам окажется пойманным в подобный замкнутый круг. В той степени, в которой ему удается избежать этой опасности (притом, что поведение клиента становится все более провокативным), клиент обнаруживает несостоятельность своих попыток «разрядиться» на терапевта, спроецировав на него причину своей боли. Оказываясь вынужден вновь и вновь возвращаться к конкретизации ее истинных источников, он все больше концентрирует «болезнетворную» энергию в целом. В зависимости от того, где он субъективно располагает эти источники, — внутри или вовне — его чувства колеблются между виной и агрессией.
Основная психотерапевтическая дилемма состоит в том, какая форма окончательной разрядки «болезнетворной» энергии видится терапевту оптимальной: активная агрессия или активная печаль? Очевидно, что степень эффективности агрессии впрямую связана со степенью ее предварительной «очистки» от всевозможных проекций. Но насколько реально добиться ее полного соответствия своей первичной причине? Ведь даже в том случае, если агрессия оказывается направлена не на терапевта, а на истинное лицо, причинившее первоначальную боль, она всё еще не свободна от ряда проекций, имеющих более ранний характер. Как следствие этого, психотерапия затягивается на годы — не лучший выбор для клиента, но оптимальный с точки зрения стабильности материального положения терапевта.
Не слишком популярная в современной психотерапии идея о том, что эффективность какого-либо метода и есть то, как быстро он позволяет достигнуть поставленной цели, заставляет меня отказаться от разрешения данной дилеммы в пользу агрессии. Если агрессия и эффективна для психотерапевтического процесса, то лишь в той мере, в которой ее удается перенаправлять вовнутрь до того момента, пока не произойдет своеобразный энергетический взрыв — тогда энергия вновь направится вовне, но теперь уже в диффузной форме. Иными словами, переход на следующую стадию возможен лишь тогда, когда этому предшествует стадия вины, — иначе энергия не будет сконцентрирована в той степени, которая необходима для осуществления подобного взрыва.
4. Стадия активной печали.
Феноменологическим показателем того, что клиент перешел на данную стадию, являются слезы; в наиболее выраженных случаях — громкие рыдания, сопровождаемые содроганиями всего тела, и соответствующая этому закрытая поза (если клиент лишь вербально сообщает о своей печали, то это еще лишь смесь различных чувств). Являясь диффузной формой разрядки, активная печаль позволяет клиенту отреагировать все свое внутреннее напряжение вовне, избежав при этом характерных для активной агрессии негативных последствий. Поскольку активная печаль имеет безадресный характер (даже, если есть повод, то нет осознаваемой субъектом цели), она делает процесс проецирования излишним. Хотя внешне это и выглядит иначе, то лишь потому, что здесь примешиваются элементы агрессии (однако и обозначается это уже по-другому — как обида, а не как печаль). Если эффективность агрессивной формы разрядки впрямую связана с «точностью попадания» в первичную причину боли, то для активной печали это не имеет никакого значения. Как следствие, в ходе психотерапевтического процесса удается сэкономить большое количество времени, уходящего в противном случае на устранение всевозможных проекций.
Основная задача психотерапевта на данном этапе состоит в том, чтобы поддерживать процесс диффузной разрядки до тех пор, пока болезнетворная энергия разрядится полностью. Одна из решающих предпосылок для этого — способность терапевта к безусловному принятию слез и рыданий клиента. В идеальном случае, процесс продолжается до тех пор, пока вся энергия, соответствующая первичной боли, не окажется полностью «выплакана».
Рассматривая психотерапию в узком смысле слова, т.е. как способ помочь человеку избавиться от хронических напряжений психогенного характера, задачу можно считать выполненной. Однако, напряжение и боль — неотъемлемые спутники любой человеческой жизни. Поэтому естественно поставить вопрос шире: поможет ли это клиенту в том, чтобы самостоятельно регулировать процесс энергетической разрядки в дальнейшем? Ведь иначе ему придется обращаться к терапевту вновь и вновь, и вся экономия времени будет сведена на нет.
Я вижу здесь два преимущества активной печали перед активной агрессией:
1. Клиент осваивает новую (или хорошо забытую старую) форму энергетической разрядки, не несущую за собой тех негативных последствий, к которым приводит агрессия. Происходящему в реальной жизни «тренингу агрессии» психотерапия может противопоставить, «тренинг печали».
2. Облегчается развитие у клиента способности к саморефлексии. В реальной жизни агрессия действительно необходима. Проблемы возникают лишь тогда, когда она носит неадекватный характер. Один из способов избежать этого — повышение способности человека к саморефлексии, что и является задачей психотерапии в более широком понимании. Саморефлексия предполагает, в первую очередь, открытость восприятия — здесь важно не просто увидеть себя со стороны, а сделать это с той позиции, которая позволила бы человеку раскрыть механизм, ведущий к хроническому накоплению напряжений. Естественно, что любая проекция, оставшаяся у него после агрессивного отреагирования, будет направлять его восприятие в совершенно определенную сторону, — ту самую, с которой адекватная саморефлексия наиболее проблематична. Диффузная же разрядка, не нуждаясь в дополнительных проекциях, подобного направления не имеет. Следовательно, последующая саморефлексия будет иметь более адекватный характер.
Нетрудно заметить, что как первое, так и второе значительно ускоряет развитие у клиента способности к автономному существованию — как по отношению к терапевту, так и обществу в целом.
Такова, на мой взгляд, идеальная модель психотерапевтического процесса. В реальности же чувства клиента имеют гораздо более смешанный характер, что затрудняет диагностику отдельных стадий. Поскольку от чёткости подобной диагностики зависит эффективность терапии в целом, мне хотелось бы наметить здесь два возможных пути решения данной проблемы.
Первое. Детальная разработка феноменологических индикаторов четырех рассматриваемых здесь энергетических конфигураций. Например, терапевт знает, что удары кулаком — признак активной агрессии, а слезы — признак активной печали. В том случае, если оба эти показателя присутствуют одновременно, он может сделать вывод, что диффузная форма разрядки носит преждевременный характер, так как не задействует всю энергию в целом. Тогда его задача будет состоять в том, чтобы вначале полностью вернуть клиента на стадию активной агрессии, а затем, «обернув» всю энергию вовнутрь, вновь перейти на стадию активной печали.
Второе. Анализ специфики языка с точки зрения описания чувств. Вернувшись к предыдущему примеру, терапевт может обнаружить необходимость подобной предварительной процедуры в том случае, если клиент вербально сообщает о чувстве обиды. Более сложными здесь оказываются те ситуации, когда в языке не содержится прямых аналогов для обозначения различных смешанных чувств.
Например, если клиент говорит о том, что он смущен, с равной вероятностью можно предположить наличие любых энергетических комбинаций. Однако если он использует при этом возвратный глагол — «я смущаюсь» — то энергия, скорее всего, направлена вовнутрь; если этому сопутствует указание на причину смущения, — » я смущаюсь тебя» – то это свидетельствует о ее концентрированном характере. В последнем случае терапевт может сделать вывод о том, что клиент находится на стадии вины. (Проведя сравнение с фразой «ты смущаешь меня», можно увидеть, что ее диагностический смысл будет иным).
Интересно заметить, что провести подобный анализ в отношении положительных эмоций значительно сложнее. Например, если фраза «меня раздражает твоя сообразительность» означает агрессию в той же степени, что и фраза «меня раздражает твоя глупость» то фраза «меня радует твоя сообразительность» может свидетельствовать о совершенно ином чувстве, чем фраза «меня радует твоя глупость». (Вопрос о том, характерна ли подобная многозначность для большинства слов, используемых в языке для обозначения положительных эмоций, требует отдельной разработки). Однако если даже путаница и возникает, она всегда может быть разрешена на уровне феноменологических индикаторов; легко заметить, что когда по настоящему бурный смех является диффузной разрядкой в той же степени, что и рыдание — несмотря на разные названия, и то, и другое сопровождается громкими импульсивными звуками, слезами и содроганиями всего тела.
Естественно, что расширение диагностических возможностей не снимает вопроса о чисто технической стороне психотерапевтической работы. Мой собственный опыт говорит о том, что оптимальным здесь является сочетание различных телесных техник с элементами прямого эмоционального взаимодействия с клиентом. Однако это может быть обусловлено моими субъективными пристрастиями (одним из которых является гештальт-терапия), чем действительным положением дел. Поэтому тем, кому изложенный подход показался интересным, целесообразнее использовать свой собственный технический арсенал. Я же надеюсь на то, что смогу получить от них обратную связь по этому поводу.
Борис Новодержкин | www.bori.ru
Древовидный вид
