http://www.l-amour.ru/thread/24921-0-.html
Сказка как модель мироздания в детском восприятии
- Полноте, да ведь это лишь сказка.
- Согласен, но ведь и жизнь - лишь жизнь.
(диалог на тренинге)
Справедливо было бы говорить в этой связи вообще о таком феномене, как детский фольклор.
Начиная от колыбельных, прибауток, заканчивая считалочками.
Однако, учитывая форумный формат, остановлюсь на сказке как наиболее завершённой модели, формирующей миропонимание ребёнка.
Мы все нуждаемся в цельной картине восприятия мира.
Для связного сложения мозаики каждодневных проявлений жизни необходим системообразующий концепт, называемый мировоззрением.
Процесс его формирования имеет протяжённость во времени и складывается в первые индивидуальные законченные построения на этапах взросления. Человек не рождается с готовой моделью мира в сознании.
Тем не менее, потребность детского восприятия в единообразующей системе столь же актуальна и значима. Без неё невозможен целенаправленный процесс накопления информации о себе и окружающей действительности, невозможно развитие личности.
Игорёк неожиданно толкнул в спину с горки. Почему он это сделал? И как нужно себя вести?
Вчера папа пришёл весёлый, шутил и учил висеть на турнике, а сегодня едва посмотрел и сразу прошёл в свой кабинет. Чем вчерашний день отличается от сегодняшнего?
Отчего говорят «мальчики не плачут»? А если само по себе плачется?
Как понять объяснение «нужно идти домой, потому что стемнело»? В темноте нельзя гулять? Почему?
Жизнь преподносит малышу массу тревожных, непознанных и непонятых опытов, осмыслить которые ему очень сложно.
Далеко не каждое значимое для него явление не только не объясняется, но даже не фиксируется в сознании родителей как достойное объяснений.
В первые годы жизни такой универсальной моделью становится для ребёнка сказка.
Способность к восприятию полносюжетных сказок складывается у детей уже к полутора-двум годам.
Прообраз сказок для самых маленьких – это фрагмент-стори, короткие сюжетные отрывки («Ехали по кочкам…», «Гули полетели», «Ладушки», «Сорока-воровка кашу варила»).
Затем приходит очередь простейших завершённых историй: «Колобок», «Курочка-Ряба».
К 3-4 годам ребёнок способен воспринимать сказочный сюжет фактически любой сложности.
Лидирует в сказочной классификации неизменно группа так называемых «волшебных» сказок. Оговорюсь, что далее речь пойдёт преимущественно о них, хотя и все другие типы сказочных сюжетов обладают схожими качествами.
Чтобы более ярко представить роль сказки в развитии ребёнка, давайте сравним её со счётными палочками. Или азбукой.
По буквам мы учимся читать.
Со счётными палочками – считать.
Со сказкой – понимать законы мироздания.
Рассмотрим эти «счётные палочки» - элементы, позволяющие объединять и понимать столь сложную систему, как окружающий мир.
1. Иерархия ценностей.
В сказке она всегда схематична, условна и предельно упрощена.
Главные полюсы сил, организующие противонаправленные траектории воздействия на все жизненные процессы – это, безусловно, добро и зло.
В сказке не может быть полутонов. Не забудем: ведь это счётные палочки))
Они не предусмотрены для понимания не только логарифмов, но даже дробей.
Внутри этих абсолютных категорий организованы все остальные ценности: правда/ложь,
отвага/малодушие, красота/уродство, мудрость/тупоумие и т.д.
Ребёнок учится осознавать, вычленять, систематизировать в своём сознании эти ориентиры.
В соответствии с ними личностные категории человека и их сознательный выбор воспринимаются как часть общих глобальных процессов. Формируется понимание не только предложенных обстоятельств и зависимости от них, но и вовлечённости, обратного влияния ценностных ориентиров на окружающую действительность.
А так как Баба Яга в финале сказки никогда не одержит победу над Иваном Царевичем (не говоря уж о крайней непривлекательности этого персонажа), не должно возникать и сомнений в исходе выбора между двумя полюсами.
2. Сказочные символы и архетипы.
Без их участия у нас, родителей, никогда не нашлось бы слов, чтобы столь точно и объёмно выразить суть сложных жизнеобразующих явлений.
Бессознательное толкование символов строится на трёх компонентах: эмоциональное восприятие, сенсорно-чувственная калька ощущений и динамическая проекция.
Лес, таким образом, предстаёт перед нами как неизведанное, непознанное, но одновременно и как ареал возможностей.
Море (море-окиян) – колыбель инстинктов, возвращение к истокам истины.
Горы – препятствия, испытания.
Река – время, изменчивость, протяженность, забвение.
Небо – свобода, освобождение, лёгкость бытия.
Конь – хранитель, сила.
Башня, замок – недоступность, тайна, средоточие.
Дерево – советчик, душа, интуиция, связь.
Дом, избушка – автономная самость, микрокосм, личностное единство.
Одежда – защита, экологическая рамка.
Птица – оракул, пророчество, весть.
Солнце – слава.
Звезды, месяц-луна – прозрение.
Путь-дорога – нить жизни, цикличность, хронометр.
Поле, земля – чрево, истоки, жизненная энергия.
Трава – память, хранилище информации.
Камень – рубеж, раздел, переход, поворотная точка.
Пещера, подземелье – смерть, гроб, безвременье.
Мост, лестница – посредник, решение, соединение.
Корабль – счастье, созидание.
Объяснить, передать дословно смысл каждого из этих явлений чрезвычайно сложно.
Тем не менее, даже любой взрослый безошибочно замирает в томительном предчувствии, если сказочный герой заходит в лес. Что-то там его ждёт?
А мост, к примеру, вызывает ощущение открытой дороги, облегчения.
3. Чудо.
Чрезвычайно интересный элемент сказки, позволяющий преодолеть ключевые узлы, связать несвязуемое, состыковать части целого. Это универсальный сюжетообразующий фактор.
По сути, движущая энергия чуда служит иллюстрацией существования других, непознанных и малоизведанных сил. Закрытых для осмысления и иного восприятия, кроме как приёма в виде данности.
А также своеобразного баланса, корректирующего многообразие факторов и сил в мире, направляющего и справедливого.
Перевоплощение, возрождение, исцеление, оживление, перенесение в пространстве, вознесение в воздух – все эти чудесные проявления воспринимаются ребёнком совершенно органично.
4. Перепутье.
Проекция выбора как определяющей стратегии жизненного пути заключена в традиционную схему культовой троичности – 3 каменных плиты. Эзотерически этот выбор смыкается с древним обрядом гадания на камнях.
Все мы помним сакральные предсказания, выпадающие на долю героя.
Направо пойдёшь – в лесу заплутаешь (варианты: леший закружит и др.).
Символизирует путь «в никуда», тупик, остановку течения жизни, фактически - смерть (!).
Налево пойдёшь – коня потеряешь.
Символизирует ложь, предательство, чужой путь.
Прямо пойдёшь – голову сложишь.
Символизирует собственный путь, преодоление, самопознание.
Единственно верный, которому и следует бедолага-герой))
Однако, жалеть его не будем. Ведь смерть здесь – вовсе не то, что мы, взрослые, вкладываем в это слово. Не завершение пути.
Смерть в сказке – это инициация, переход героя в другой бытийный статус, включение в посвящённый круг, это определённый обряд, символизирующий завершение испытаний.
5. Персонификация и переживание страхов.
Один из важнейших компонентов сказки.
Вы никогда не задумывались, почему все детские сказки столь зловещи?
И дело не только в присутствии представителей тёмных сил.
Краски намеренно сгущены так, словно призваны сделать из сказки ужастик.
Интересный феномен: пытаясь создать цикл абсолютно светлых, добрых сказок, приходишь к пониманию, что эти тексты теряют основную долю своей привлекательности. Перестают отвечать ключевым требованиям жанра.
Страх, таким образом – один из непременных компонентов сказочного повествования.
Почему?
Да потому же, почему мы, взрослые, смотрим триллеры.
Причём существует закономерность: чем выше уровень тревожности человека, чем более остры и напряжены в данный момент времени обстоятельства, тем более такой человек нуждается в очищающем воздействии жанра «пугалок».
Психологическая схема этого феномена известна: переживая придуманные страхи, доведя восприятие ужасного до катарсиса, человек освобождается от давления страхов реальных, сознательных и подсознательных.
Не будем обольщаться, что жизнь маленького человека безоблачна и безмятежна.
В ней – масса страхов, зачастую не понимаемых и не замечаемых нами, взрослыми.
И недаром страшилки как доступная форма психологической реабилитации столь популярна в детском возрасте.
Разве «страшные истории» не являются любимой ночной забавой в детских лагерях?
Сейчас существует даже целое направление в детской литературе, конъюнктурно ориентированное на эту потребность. Однако, качество её не высоко и вряд ли она может похвастаться чем-либо, кроме набора шаблонных монстров, растиражированных низкой культурой жанра. Сказка не в пример предпочтительнее))
Кроме того, удалив из сказки якобы «травмирующие» моменты, мы оказываем ребёнку медвежью услугу: лишаем его возможности на чужом примере постичь опыт преодоления конфликтов, сформировать способность противодействия злу и жестокости.
Населяющие сказки тёмные силы весьма живописны и разнообразны. От великих и ужасных Кощея Бессмертного, Великана-людоеда до злобных безликих леших и гномов.
Надо подчеркнуть, что все страхи в сказках персонифицированы. Вы практически не найдёте в них нематериализованного, невоплощённого зла. Разве только в стадии развития действия, для поддержания атмосферы саспенса.
Но уже на кульминационном этапе страх обязательно «проявится», визуализируется.
Разумеется, не случайно: увиденный, оформленный в реалии страх перестаёт пугать своей непредсказуемостью, переплавляется во вполне соизмеряемого в противостоянии врага или препятствие.
Его преодоление идёт по двум стандартным схемам:
1) Насмешка над злом, нивелирование страха.
Это наименее распространённая форма. Страх оказывается преувеличен и развенчан несостоятельностью страшной фигуры («Волшебник изумрудного города»).
2) Победа над злом (и страхом), торжество добра и радости.
Как правило, свержение страшного персонажа заканчивается праздником. Праздник (пир, застолье, свадьба) – это тотемный ритуал освобождения и обновления жизни.
Таким образом, детская сказка, как это ни парадоксально, должна нести составляющую страха.
Я бы, конечно, предостерегла родителей от злоупотребления особо кровожадными опусами, которыми грешат, например, многие немецкие и французские сказочники.
Но хрестоматийные «Красная Шапочка», «Маша и медведи», «Гуси-лебеди» и другие не причинят детской психике вреда. Проверено поколениями))
Здесь стоит добавить также, что детское сознание мыслит образами, символами и в связи с этим гораздо более удалено от конкретно-бытовых трактовок сюжета.
Поэтому, хватаясь за голову при прочтении «Мальчика-с-пальчик», где гнусные мама с папой совершенно хладнокровно (и неоднократно) отводят детей в лес на погибель, стоит осознать, что дети как раз совершенно не фиксируют своё внимание на этом моменте, воспринимая тем, чем он и является – сюжетообразующим элементом, не более того.
6. Рефлексия.
Это один из важнейших обучающих аспектов сказки.
Именно он даёт малышу возможность восприятия ситуации не с точки зрения участника событий, а извне. Научить ребёнка выходу в рефлексирующее измерение фактически невозможно без материала законченных историй, каковыми являются сказки.
А следовательно – невозможно и подобраться к главной цели модели – увидеть единство, системную связанность разнообразных жизненных проявлений.
Сказочная действительность является посредником между детским сознанием и реальностью. Однако, усваивая опыт жизни персонажей, следуя психологическому рисунку развития сюжета, ребёнок ни на минуту не упускает условность ситуации, своеобразную позицию проективного проживания.
Таким образом, сказка, наряду с поверхностной развлекательной функциональностью, формирует у ребёнка важнейшие ментальные структуры, гендерные роли, адаптацию к противоречивым жизненным явлениям, умение действовать в заданных обстоятельствах и принимать самостоятельные (в том числе нестандартные) решения. Помогает осознать мироздание как цельную систему и чувствовать себя в нём увереннее.
Давайте читать детям сказки))
http://tehhi-karamir.livejournal.com/185583.html
Сказка - модель мира
Древовидный вид
