У Татищева имеются и другие места, где Иоанн IV именуется Иваном II, более того, Иваном IV он именуется только составителями именного указателя. А сам Василий Никитич вдруг разъясняет, что наш традиционный Иван III, —
Иоан в князях III, а в царях I. Очевидно, аналогичный подход применяет он и к Ивану Грозному. Причем Ивана III Татищев обычно именует Иоан, а его внука Ивана IV — Иоанн, а иногда они именуются рядом, как Иоан I и Иоанн I. (См., например, В.Н.Татищев. Избранные произведения. 1979, с. 283.)
А в четвертой части «Истории Российской» Татищева (с. 137,139), найденной и опубликованной в середине XIX века, то есть уже после издания книг
Миллера и Карамзина, следом за Великим князем Иваном III описывается Иван Грозный, но именуется он Иваном V!
Почему же у Татищева Иван IV значится то первым, то вторым, то пятым, но никогда — четвертым? Наверное, у историков найдутся ответы. Но мы не вопросы задаем, а показываем, на сколь странных, а порою зыбких основаниях построена вся русская историография.
Кстати, у
Миллера в «Истории Сибири» (издание 1938—1941 годов) цари нумеруются крайне редко. Однако на с. 202 Иван III назван «Иван Васильевич Первый — Великий Князь», а не «Первый — царь», как должно было бы быть. И, наконец, апофеоз нумерации Ивана Грозного: у Карамзина он именуется «Великий князь и царь Иван IV Васильевич II»!
В книге
Лызлова «Скифская история», выпущенной в 1692 году, цари еще не пронумерованы.
А.К. Гуц, а ранее
А. Бушков заметили, что в «Скифской истории» не упомянут
Иван Калита...
Обратим свое внимание и на другие удивительные сообщения.
М.В. Ломоносов в «Древней Российской истории» пишет:
«О грамоте, данной от Александра Великого славянскому народу, повествование хотя невероятно кажется, и нам к особливой похвале служить не может, однако здесь об ней тем упоминаю, которые не знают, что, кроме наших новгородцев, и чехи оною похваляются».
«Должно мне упомянуть о происхождении
Рурикове от
Августа, кесаря римского, что в наших некоторых писателях показано....Многие римляне преселились к россам на варяжские береги. Из них, по великой вероятности, были сродники кое-нибудь римского кесаря, которые все общим именем Августы, сиречь величественные или самодержцы, назывались. Таким образом, Рурик мог быть кое-нибудь Августа, сиречь римского императора, сродник».
В XVI веке все европейские дворы охватила страсть к поиску «престижных» предков, — историкам тогда только за это и платили. Удивительно ли, что и княжества Восточной Европы не миновала эта мания? И бродили повсюду соображения: какой царь от кого произошел. А идеи, они, раз возникнув, а тем более будучи записанными, живут дальше своею собственной жизнью. Новые поколения подхватывают их, толкуют и перетолковывают, ищут сокровенный смысл даже в самых никчемных выдумках. Вот и русский гений, Михаила Васильевич Ломоносов, зная уже традиционное деление прошлого на периоды, прикладывает к сим периодам неизвестно чье мнение о происхождении русских князей от римских императоров. Между тем, если правильно понимать, кто таковы эти императоры, где и когда правили, сообщение может оказаться совершенно верным!
Иван Грозный предпоследний царь из рода Рюриковичей.
Субъективизм в написании истории.
Как и в остальной Европе, у нас в каждый отдельный период историю писали из каких-то политических выгод. Ведь этими вопросами занимались великие князья, а историки были чиновниками при них. Историк — тот, кто пишет книгу о прошлом, не более того. Каждый следующий переписывает из книг предыдущих со своими комментариями; получившийся текст и есть история. Это видно и сейчас. Авторы современных учебников пишут то, что считают нужным, что будет, так сказать, востребовано издателем. А издатель будет печатать только тот учебник, который
утвержден Министерством образования. А это министерство справится о мнении исторического отделения
Академии наук. А в Академию попадают только твердые и последовательные традиционалисты, умеющие учитывать требования момента.
Причем, если историк говорит: «это мне нравится, а это не нравится», и в зависимости от своего хотения что-то усиливает, что-то принижает, а что-то и вовсе исключает из своей «истории», он совершенно прав, ибо так же поступали все его предшественники. История — замечательная наука: каждый исследователь может всегда выбрать из предлагаемых «фактов» те, которые ему нравятся, и объявить ложью или заблуждением те, которые не нравятся. Ведь на деле никаких фактов нет в наличии, а есть только ТЕКСТЫ, заведомо дающие интерпретацию фактов. А поскольку тексты всегда противоречивы, выбор есть. Главное, «колебаться» вместе с научной линией Академии.
Взглянем с этой точки зрения на знаменитое вступление (зачин) к «Повести временных лет»:
«Се повести времяиъных лет, откуда есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити(выделено нами. —
Авт.), и откуда Руская земля стала есть».
Здесь мы видим грамотный риторический прием, содержащий отнюдь не вопросы, а твердые утверждения, сделанные в политических целях и, наверное, вполне понятные современникам
Нестора. Ему надо было утвердить мысль, что киевские князья
Рюриковичи первее на Руси (в Киеве) кого бы то ни было. Но
Киев упоминается только в Лаврентьевском списке «Повести», а в Ипатьевской летописи нет даже Киева:
«...Откуда есть пошла Руская земля, стала есть, и кто в ней почалъ первее княжити». Отчего так? Не оттого ли, что к моменту составления документа Рюриковичи перешли во
Владимирскую землю, - а Киев и вовсе отпал к
Литве?
И вот мы утверждаем, что первенство Рюриковичей не есть факт: единственным фактом, достойным изучения, является в этих текстах появление или исчезновение Киева.
Киев поминается только в Лаврентьевском списке«Повести врем.лет»
Следует отметить и еще одно свойство истории: постоянное пере мешивание разных ее версий.
Внимательное изучение «сказаний иностранцев о Московии» (творения С.
Герберштейна массы и других) так же как изучение наших старинных летописей, показывает недостоверность принятой историографической схемы. Например, в «Историю о великом кня жестве Московском» П. Петрея (1620) периодически вставлены «го ризонтальные» привязки к датам мировой истории. Но в те года она была еще очень далека от скалигеровского «канона», который только еще завоевывал своих сторонников, а потому подобные привязки с головой выдают всю слабость нашей историографии. Например, читаем о временах
княгини Ольги:
«Это было в 876 г., когда царство вал римский император Карл Лысый, шведской короной заведовал Биори V, а польскою —
Пяст Крушвицкий».
Здесь русско-варяжская княгиня
Ольга-Хельга белыми нитками пришита к мифическим шведскому и польскому королям, притом, что в этих странах королей тогда вообще еще не было, согласно скалигеровской истории! А эти мифические короли, в свою очередь, подвя заны к не менее мифическому французу
Карлу Лысому, «римскому императору». (О мифичности всей французской династии Каролингов см.: Н. Illig. Hat Karl die Grosse je gelebt? Gmfelfing, Mantis Verlag, 1996.)
Или другой эпизод, о приходе «трех братьев на Русь»:
«Это было в 752 г. noP.X, когда в Римской империи царствовал Константин Копроним, в Швеции корольБеро III, а в Польше Лешко Iили Примислав». Однако швед «Беро III» впервые всплыл в скандинавских сагах толь ко в 1643 году, а поляк «Лешко» теперь вообще считается совершен но легендарной личностью, поскольку его биография оказалась спи санной с истории византийского императора Алексея Комнина.
С такими же «ляпами» описано и крещение Руси:
«Володимир... крестился и был назван Василием в 989 г., когда царствовал импера тор Оттон III, в Швеции Олай Сидень, а в Польше Мешко I». Но согласно традиционной истории, до прихода к власти в Польше в 1587 году шведской династии Ваза ни о какой синхронизации «Мешко-Олай» еще и речи не было, а Олая вообще полагали «ве щим Олегом»!
По этой же книге
Новгород «завоевал и смирил Иван Васильевич Грозный в 1477 г.», — то есть, судя по дате, речь идет об Иване III, который, по русским источникам, не завоевал, а уго ворил новгородцев перейти под его руку. В связи с этим, со времен Карамзина все русские историки неловко объясняют путаницу в «Иванах Грозных» тем, что Ивана III некоторые тоже называли «Грозный» или
«Грозные Очи». При этом «Грозные Очи» относили и к некоторым другим князьям, например, к Дмитрию Михайлови чу Тверскому.
Несмотря на это, записки иностранцев о России, изданные до 1770 года, представляют несомненную ценность. Ведь они согласо ваны только с «допетровской редакцией» русской истории и содер жат немало расхождений с последующей «екатерининской», что по зволяет выявлять нестыковки, возникшие при сведении двух офици альных версий в одну, ныне принятую. А они видны; в следующем, например, эпизоде, читаем:
«Сын Ивана Васильевича Грозного (в кон тексте — Ивана
III), Гавриил, силой захватил правление и назывался правителем и блюстителем государства при жизни своего двоюродно го брата, по смерти лее его он взял себе другой титул, велел короновать себя и назывался уж не Гавриилом, а Василием» («О начале войн и смут в
Московии»). А в других источниках речь идет не о двоюродном брате, а о
сводном племяннике, Дмитрии. При этом ни точное время, ни обстоятельства, ни законность прихода к власти Гавриила-Василия в традиционной историографии
вообще не уста новлены.
Любопытны также сообщения записок «О государстве Русском» англичанина Джильса Флетчера, составленные в 1591 году. Этот че ловек якобы был посланником английской торговой Московской компании в 1588—1589 годах (по другим данным, был послом), встре чался с
Борисом Годуновым. По мнению историков, Флетчера инте ресовала не только политическая ситуация, сложившаяся в России в конце XVI века, но также истоки и корни русской истории.
Правда, английского оригинала этих записок не существует, по скольку весь тираж был конфискован и уничтожен по просьбе... са мой
Московской компании, боявшейся навлечь на себя гнев и Году нова, и английской королевы
Елизаветы Iрезкими суждениями авто ра о «жестких московских порядках». Русский перевод неизвестно с какого оригинала всплыл только в XIX веке; его пытался опублико вать
проф. О.М. Бодянский в 1848 году с подачи попечителя москов ского учебного округа
графа Строганова. Однако тогдашний министр просвещения
Уваров и в этот раз приказал конфисковать и уничто жить тираж, якобы из-за личной вражды со Строгановым. Впервые «Записки Флетчера» были изданы на русском языке только в 1906 году.
Собирая в
Москве материалы для будущей книги, Флетчер, воз можно, пользовался какими-то недошедшими до нас источниками, а скорее всего — «устной информацией», в пользу чего свидетельству ет фраза из его трактата:
«Русские рассказывают...» А рассказывали они ему совсем иную версию начальной истории Руси, не совпадаю щую с вариантом, изложенным в «Повести временных лет». Из запи сок Флетчера следует, что братьев, призванных на княжение в Нов город, было изначально не трое, а четверо. И четвертого звали
Варяг. И вот, Варяг оказывается не названием этноса или социума, а именем вождя.
Вообще же в первоначальном распределении власти участвова ло, по Флетчеру, не трое братьев-варягов, как у Нестора, и даже не четверо, а целых восемь претендентов. Помимо
Рюрика, Синеуса, Трувора и Варяга, то были еще хорошо знакомые нам по легендам братья
Кий, Щек, Хорив и сестра их
Лыбедь.
Царевна-Лебедь. Врубель.
Получается, еще при Годунове, задолго до начала изучения летописей историографами, в Москве считали всю эту восьмерку жившими одновременно, а пер вой русской правительницей-женщиной была не благоверная княги ня Ольга, а легендарная язычница Лыбедь, ставшая прообразом пре красной
царевны Лебеди. Догадалась бы та Лебедь креститься, была бы теперь она первой княгиней русской истории!
Власов.
Составляли древнюю русскую историю в XVIII веке
А где же Рюрик?
взятия Казани списано с византийской хроники падения Царьграда
Линейный вид
