Две системы мира. Птолемей и Коперник.
В последнее время все более становится популярной интеграция наук. Активно развивается, например, астробиология, астрохимия, даже фантастическая ксенобиология занялась изучением форм жизни, которые могли бы существовать на планетах, открытых у других звезд. На самом деле возникновение новых наук на стыке двух наук не такая уж и новость! Давно существует астрофизика, биофизика, геохимия, геохронология и т.д.
Предметом нашего исследования занимаются такие науки, как археоастрономия и этноастрономия, которые изучают астрономические знания и поведение человека как один из аспектов культурного процесса.
Итак, во II веке н. э. в Александрии жил и работал величайший из астрономов древности Клавдий Птолемей. Он собрал воедино и свел в разработанную математическую систему астрономические воззрения своих великих предшественников Евдокса, Аристотеля и Гиппарха. Птолемей подвел черту не только под греческой, но и под всей античной астрономией. Он искуснейшим образом систематизировал все предшествующие астрономические знания и подробно изложил их в труде «Великое математическое построение астрономии в XIII книгах» - «Альмагест». Александрийский Мусейон не воспитал больше астрономов, равных по всесторонности и глубине своих знаний Клавдию Птолемею.
Эмпирическая база теории Коперника по существу не отличалась от эмпирической базы теории Птолемея. Несмотря на то, что Коперник использовал больший объем наблюдений (привлекая данные арабских астрономов, наблюдения Региомонтана и свои собственные), они по точности не превосходили наблюдений древних и средневековых астрономов, ибо велись с помощью тех же инструментов – астролябии, трикветра, квадранта, секстанта. Так что, наблюдения, например, самого Коперника не давали ничего такого, что наводило бы на мысль о необходимости каких-либо радикальных перемен в теории. Что же касается большей на первый взгляд математической простоты системы Коперника, то, как показали некоторые исследования, упрощения в одном (отмена эквантов и некоторых эксцентров) компенсировалась умножением другого (введение новых эпициклов, троякого движения Земли и т.д.). Первоначальная версия системы мира Коперника, изложенная в его «Малом комментарии», заменяющая 80 окружностей 34-мя, в основном труде «О вращениях небесных сфер», была вновь значительно усложнена. В частности был реорганизован долготный механизм движения планет, изменен механизм прецессии и усложнена широтная схема для внутренних планет. В результате этих изменений система Коперника обрела сложность не меньшую, чем система Птолемея.
Рис. 1.
Теория движения внешних планет у Коперника. S — Солнце, P — планета, U — центр орбиты планеты. Четырёхугольник UEPD оставался равнобедренной трапецией. Движение планеты из точки E экванта выглядит равномерным (угол между отрезком EP и линией апсид SО изменяется равномерно). Таким образом, эта точка играет примерно такую же роль в системе Коперника, как точка
экванта в системе Птолемея
По началу, система Коперника вообще описывала движение планет менее точно, чем теория Птолемея. Будучи усложненной, теория Коперника стала давать предсказания примерно с той же точностью, что и теория Птолемея; ошибка составляла 10 угловых градусов. Таким образом, система Коперника не обладала ни преимуществами эмпирического обоснования перед системой Птолемея, ни радикальным упрощением математического аппарата, ни принципиальным увеличением точности в астрономических предсказаниях. С момента возникновения и до открытия Галилеем в 1616 году фаз Венеры, то есть более полувека, вообще отсутствовали прямые экспериментальные подтверждения истинности гелиоцентрической системы мира Коперника. Если к этому прибавить противодействие коперниканской системе со стороны обыденного опыта и мощной идеологической традиции, связавшей себя с геоцентризмом, то победа системы Коперника птолемеевой становится почти необъяснимым чудом.
Рассмотрим предпосылки, приведшие к принятию коперниканской системы мира. В связи с этим обратим внимание на два пласта культуры – экзотерический и эзотерический. Экзотерический, определяющий «лицо» культуры, охватывает господствующие в обществе культурные установки, идеалы, ценности, образцы поведения, стиль мышления и т.д. В эзотерический же пласт входят ценности, идеалы, нормы, разделяемые сравнительно узким кругом людей. Экзотерическая культура античности и средневековья не случайно связала себя с геоцентрической моделью мира. Антропоцентризм, свойственный культуре этого периода (ярко выраженный в утверждениях «человек – мера всех вещей», «человек – смертное божество», «человек – венец творения»), признание метафизической центральности человека в мире естественно были связаны с признанием центральности Земли, как места обитания человека в физическом мироздании. Гелиоцентрические идеи, высказывавшиеся в древности Аристархом Самосским, пифагорейцем Филолаем, учеником Аристотеля Гикетом Сиракузским и др., не получили распространения в экзотерической культуре античности и средневековья. Однако в этот период существовала концепция, которую можно было бы назвать «духовным гелиоцентризмом» и которая играла важнейшую роль в эзотерических течениях культуры античности и средних веков. С точки зрения эзотерических учений (пифагорейство, платонизм, стоицизм, герметизм, суфизм и др.) человеческое существование несовершенно, неустойчиво, неполноценно, находится на периферии духовного бытия. Духовным же центром является Единое, Благо, Логос, Абсолют, который в процессе эманации породил физическую Вселенную, и нравственным долгом человека, вставшего на путь посвящения, является работа над своим несовершенным бытием и приближение к уровню Абсолюта. Последний мыслился как духовное Солнце, источник метафизического света, а путь движения к нему – как познание-просветление. В различных эзотерических группах, духовных орденах были разработаны специальные системы упражнений, медитативная техника для достижения состояний, считавшихся этапами приближения к духовному Солнцу – источнику Бытия, Блага, Совершенства, Истины, Красоты. Путь познания-просветления, предлагаемый в этих орденах, был слишком сложным, чтобы быть массовым, и был доступен для сравнительно узких слоев общества.
Эзотериками выделялись два уровня (в человеческом бытии и в сознании): обычный – «земной», «низший», «непросветленный», тьма, периферия, раздробленность, больное, неблагородные металлы, смерть, время, движение и «солнечный» – высший, свет, центр, единство, здоровье, золото, бессмертие, вечность, покой.
Задача пути просвещения мыслилась как достижение неподвижного центра, соединение с «духовным Солнцем». Идеи «духовного гелиоцентризма» ярко выражены также в суфийской поэзии; в планировке храмов, орнаментах, сакральной графике (мандалах).
И все же «духовный гелиоцентризм» не испытывал никакой необходимости распространять свои идеи на сферу физического бытия – для них вполне удовлетворительной была традиционная геоцентрическая модель мира Аристотеля-Птолемея.
В противовес этим традициям, неортодоксальные массовые течения Реформации придерживались иных взглядов: «Все высокие и гордые представления человека о себе и своем центральном месте в мироздании есть заблуждение. Человек должен осознать, что в действительности он – ничто, что в его естественном состоянии он не может претендовать на самоуважение, но может обрести достоинство, лишь разрушив привычную «ветхую» жизнь и, начав с нуля систематическое самосозидание, «строительство».
Реформаторы неустанно подчеркивали, что человек, как и все творение в целом, не имеет в себе самом силы для обновления, для жизни; но смысл, силу, жизнь человек модет черпать только извне, из индивидуально постигаемой божественной воли. Если согласно средневековой концепции человека, его можно уподобить дощечке, изначально заполненной значимыми письменами, то реформационная концепция человека представляла его как «табула раса», которую необходимо постепенно извне наполнять смыслом. Реформационные идеологи требовали от обычного человека таких систематических духовных самосозидающих усилий, такой аскетически подвижнической жизни, которая была неведома рядовому мирянину средневековья и практиковалась лишь в духовных орденах и в других эзотерических сообществах.
В переходную эпоху XVI-XVII вв. в Европе возникает мощный интерес к позднеантичным индивидуалистическим системам (стоицизм, эпикурейство, неоплатонизм, герметизм), к средневековому арабскому суфизму. Эти альтернативные аристотелевской системы несли с собой новые образы Вселенной: несущиеся в бескрайней пустате атомы эпикурейцев, случайно слетающиеся в миры и вновь рассыпающиеся; строго детерминированная Вселенная стоиков, являющаяся воплощением огненного Логоса и пронизанная тонкой огненно-воздушной субстанцией – пневмой; издающий музыку сфер монохорд мира пифагорейцев. Чрезвычайную популярность в XVI-XVII вв. обретает неоплатоническо-герметический мировоззренческий комплекс. Понятие «герметизм», «герметические науки» (алхимия, астрология, магия, каббала) связано с именем легендарного Гермеса Трисмегиста, которого традиция отождествляла то с греческим богом Гермесом, то с египетским богом мудрости Тотом. Отличительной чертой мировоззрения герметиков является сочетание «духовного гелиоцентризма» с геоцентрической моделью физической Вселенной.
Рис. 2.
На рис. 2 дана схема «небесного яйца» английского математика и астронома герметической ориентации Джона Ди, представленная в его трактате «Иероглифическая монада» (1564 г.). В системе обычных для геоцентрической модели, орбит светил, движущихся вокруг Земли, выделены три центральные, составляющие «желток небесного яйца» (орбиты Венеры, Марса и Солнца) и четыре периферийные, составляющие «белок» (орбиты Луны, Меркурия, Юпитера и Сатурна). Солнце занимает здесь особое место – центра «желтка» и «яйца» одновременно.
Само «яйцо» представляет собой обычный алхимический символ, «желток» символизирует Солнце или «Золото философов», «белок» - Луну или «Серебро».
Рис. 3.
Линейный вид
