Превратить свой мир в свои охотничьи угодья
"- Наверное, если бы я мог как-то развязать все узлы своих дел и проблем, каким-то образом абстрагироваться от тех условий, в которых живу и действую, мне было бы легче проникнуть в твой мир, - задумчиво проговорил я. - Или, может, если бы я отправился к тебе жить в дикую пустыню. А сейчас я одной ногой стою в одном мире, а второй - в другом, и в итоге от меня нет никакого проку ни здесь, ни там.
Дон Хуан долго на меня смотрел.
- Вот он - твой мир, - произнес он, кивнув на людную улицу за окном. - Ты человек этого мира. И там, в этом мире, - твои охотничьи угодья. Невозможно уйти от делания своего мира. И воину остается только одно - превратить свой мир в свои охотничьи угодья. Воин - охотник и, как охотник, знает: мир создан для того, чтобы его использовали. И воин использует каждую частицу мира. Воин подобен пирату - он берет все, что хочет, и использует так, как считает нужным, и в этом он не признает никаких запретов и ограничений. Но, в отличие от пирата, воин не чувствует себя оскорбленным и не возражает, если кто-то или что-то берет и использует его самого" [
3].
Кубический сантиметр шанса
"- Я должен тебе сейчас кое о чем рассказать, - сообщил мне дон Хуан. Назовем это маленьким кусочком удачи. Объемом, скажем, в один кубический сантиметр. Кубический сантиметр шанса. Он появляется время от времени перед носом каждого из нас, независимо от того, ведем мы жизнь воина или нет. Различие между обычным человеком и воином состоит лишь в том, что воин знает о кубическом сантиметре шанса и знает, что одна из задач воина - быть всегда наготове, всегда ждать. Поэтому, когда кубический сантиметр удачи появляется в пределах его досягаемости, воин хватает его, так как ждал этого момента и готовился к нему, развивая необходимую быстроту и ловкость. Удача, везение, личная сила - не имеет значения, как мы это назовем, - штука занятная. Вернее, это даже не то чтобы какая-то штука, а скорее - некое положение вещей, что-то вроде маленького абстрактного хвостика, который возникает перед самым нашим носом и принимается призывно вилять, как бы приглашая его схватить. Но обычно мы слишком заняты делами, или слишком глубоко погружены в очень умные мысли, или попросту слишком тупы и ленивы для того, чтобы осознать: этот хвостик - хвостик удачи. Воин же все время собран и находится в состоянии полной готовности, у него внутри - словно сжатая пружина, и ум его всегда готов проявить максимум сообразительности, чтобы в мгновенном броске ухватить этот хвостик удачи" [
3].
Сила всегда открывает воину кубический сантиметр шанса. Искусство воина состоит в том, чтобы быть непрерывно текучим, иначе он не успеет ухватиться за этот шанс [
11].
Искусство воина
Искусство воина состоит в сохранении равновесия между ужасом быть человеком и чудом быть человеком [
3].
Быть воином
Быть воином - это не значит просто желать им быть. Это скорее, бесконечная битва, которая будет длиться до последнего момента. Никто не рождается воином, точно также, как никто не рождается обычным человеком. Мы сами себя делаем тем или другим [
11].
Жизнь воина - бесконечный вызов
Только воин может выстоять на пути знания. Воин не жалуется и ни о чем не сожалеет. Его жизнь - бесконечный вызов, а вызовы не могут быть плохими или хорошими. Вызовы - это просто вызовы [
11].
Основное различие между воином и обычным человеком заключается в том, что воин все принимает как вызов, тогда как обычный человек принимает все как благословение или проклятие [
11].
Последняя битва
Дух воина не привязан ни к индульгированию, ни к жалобам, как не привязан он ни к победам, ни к поражениям. Единственная привязанность воина - битва, и каждая битва, которую он ведет, - его последняя битва на этой земле. Поэтому исход ее для него практически не имеет значения. В этой последней битве воин позволяет своему духу течь свободно и ясно. И когда он ведет эту битву, он знает, что воля его безупречна. И поэтому он смеется и смеется [
11].
Воин должен осознавать все и всегда
Обычный человек привык осознавать только то, что считает важным для себя. Но настоящий воин должен осознавать все и всегда [
11].
Воин признает свою боль, но не индульгирует в ней
Воин признает свою боль, но не индульгирует в ней. Поэтому настроение воина, который входит в неизвестность, - это не печаль. Напротив, он весел, потому что он чувствует смирение перед своей удачей, уверенность в том, что его дух неуязвим, и, превыше всего, полное осознание своей эффективности. Радость воина исходит из его признания своей судьбы и его правдивой оценки того, что лежит перед ним [
11].
Изменение фасадов жалости
Нет никакого способа избавиться от жалости к самому себе, освободиться от нее с пользой. Она занимает определенное место и имеет определенный характер в жизни обычного человека - определенный фасад, который видно издалека. Поэтому каждый раз, когда предоставляется случай, жалость к самому себе становится активной. Такова ее история. Если человек меняет фасад жалости к самому себе, то он убирает и ее выдающееся положение. Фасады изменяют, изменяя использование элементов самого фасада. Жалость к себе полезна для того, кто ей пользуется, потому что он чувствует свою важность и считает, что заслуживает лучших условий, лучшего обращения. Она еще и потому имеет значение, что человек не хочет принимать ответственность за поступки, которые побуждают его жалеть самого себя [
11].
Изменение фасадов жалости к себе означает только то, что воин переносит прежде важные составляющие на второй план. Жалость к самому себе по-прежнему остается чертой его характера, однако теперь она занимает место на заднем плане - подобно тому, как представление о надвигающейся смерти, о смирении воина или об ответственности за свои поступки когда-то тоже существовали на заднем плане и никак не использовались до тех пор, пока воин не стал воином [
11].
Воин знает, что он ждет
Воин знает, что он ждет, и он знает, чего он ждет, и, пока он ждет, он насыщает свои глаза миром. Для воина окончательное выполнение его задачи является наслаждением, радостью бесконечности [
11].
Отрешенность воина
Я чувствовал себя отрешенным, не ощущающим воздействия извне…
Во мне не осталось никакой - ни явной, ни скрытой - неприязни к Ла Горде или кому-нибудь другому. То, что я ощущал, не было апатией или желанием побыть одному. Скорее это было незнакомое чувство отстраненности, способности погрузиться в текущий момент, не думая ни о чем другом. Действия людей больше не влияли на меня, потому что я вообще ничего не ждал. Странный покой стал руководящей силой моей жизни. Я чувствовал, что каким то-то образом все-таки воспринял одну из концепций жизни воина - отрешенность. Ла Горда сказала, что я сделал больше, чем воспринял ее, - я, фактически, ее воплотил.
Дон Хуан не раз говорил мне о том, что когда-нибудь я добьюсь этого. Он утверждал, что сама по себе отрешенность еще не означает мудрости, тем не менее является преимуществом, позволяя воину мгновенно переоценивать ситуацию и пересматривать свою позицию. Чтобы пользоваться этим дополнительным преимуществом адекватно и правильно, необходимо, однако, говорил он, чтобы воин непрестанно сражался за свою жизнь [
6] (на протяжении всей своей жизни [
11]).
Иметь чувство отрешенности, значит располагать на мгновение паузой для переоценки ситуации [
6].
Я уже отдан силе, что правит моей судьбой
Я уже отдан силе, что правит моей судьбой.
Я ни за что не держусь, поэтому мне нечего защищать.
У меня нет мыслей, поэтому я увижу.
Я ничего не боюсь, поэтому я буду помнить себя.
Отрешенный, с легкой душой, я проскочу мимо Орла, чтобы стать свободным [
11].
Не иметь ничего, что следовало бы защищать
Воин никогда не бывает осажденным. Находиться в осаде означает, что имеешь какую-то личную собственность, которую могут подвергнуть осаде. У воина же ничего в мире нет, кроме его безупречности, а безупречности ничего угрожать не может. Однако в битве за собственную жизнь воин должен стратегически использовать все допустимые средства [
11].
Следует быть предельно смиренным и не иметь ничего, что следовало бы защищать, даже свою собственную личность. Собственная личность должна быть защищенной, но не защищаемой [
6].
Контролируемая глупость
При отсутствии чувства собственной важности единственный способ, позволяющий воину взаимодействовать с социальной средой, - это контролируемая глупость [
6].
Принципы сталкинга
Первым принципом искусства сталкинга является то, что воин сам выбирает место для битвы. Воин никогда не вступает в битву, не зная окружающей обстановки [
11].
Отбрасывать все лишнее -
второй принцип искусства сталкинга. Воин ничего не усложняет. Он нацелен на то, чтобы быть простым [
11].
Всю имеющуюся в его распоряжении сосредоточенность он применяет к решению вопроса о том, вступать или не вступать в битву, так как каждая битва является для него сражением за свою жизнь - это
третий принцип искусства сталкинга. Воин должен быть готовым и испытывать желание провести свою последнюю схватку здесь и сейчас. Однако он не делает это беспорядочно [
11].
Воин расслабляется, отходит от самого себя, ничего не боится. Только тогда силы, которые ведут человеческие существа, откроют воину дорогу и помогут ему. Только тогда. Это и есть
четвертый принцип искусства сталкинга [
11].
Встречаясь с неожиданным и непонятным и не зная, что с этим делать, воин на какое-то время отступает, позволяя своим мыслям бродить бесцельно. Воин занимается чем-то другим. Тут годится все, что угодно. Это
пятый принцип искусства сталкинга [
11].
Шестой принцип искусства сталкинга: воин сжимает время, даже мгновения идут в счет. В битве за собственную жизнь секунда - это вечность, которая может решить исход сражения. Воин нацелен на успех, поэтому он экономит время, не теряя ни мгновения [
11].
Чтобы применять
седьмой принцип искусства сталкинга, необходимо использовать все остальные принципы, так как он сводит воедино предыдущие шесть: сталкер никогда не выдвигает себя на первое место. Он всегда выглядывает из-за сцены [
11].
Применение этих принципов приводит к трем результатам. Первый - сталкер обучается никогда не принимать самого себя всерьез, уметь смеяться над собой. Если он не боится выглядеть дураком, он может одурачить кого угодно. Второй - сталкер приобретает бесконечное терпение. Он никогда не спешит и никогда не волнуется. Третий - сталкер бесконечно расширяет свои способности к импровизациям [
11].
Применение принципов сталкинга
По словам Флоринды, на лечение ушел год. За это время бенефактор познакомил ее с правилом и муштровал, как солдата, в искусстве сталкинга. Он заставлял ее применять принципы сталкинга ко всему, чем она занималась ежедневно, начиная с самого малого и не пропуская ничего в жизни [
6].
Правило сталкера
"- Для воина мир не является подушкой, чтобы смягчить толчки, поэтому он должен иметь правила, - продолжала она. - Однако правило сталкеров приложимо ко всему.
Первое предписание правила состоит в том, что все окружающее нас, является непостижимой тайной.
Второе предписание правила состоит в том, что мы должны пытаться раскрыть эту тайну, даже не надеясь добиться этого.
Третье предписание состоит в том, что воин, зная о непостижимой тайне окружающего мира и о своем долге пытаться раскрыть ее, занимает свое законное место среди тайн и сам себя рассматривает как одну из них. Следовательно, воин не знает конца тайны бытия, будь то тайна бытия камешка, муравья или его самого. Каждый равен всему остальному" [
6].
Индульгирование
"Мы вернулись на веранду и снова сели. Я сказал, что моя беспомощность иногда раздражает меня самого.
- Нет ничего неправильного в чувстве собственной беспомощности, - сказал дон Хуан…
В этом нет ничего плохого, но совсем другое дело - индульгировать, протестуя и жалуясь" [
4].
"Он предупредил меня, чтобы я не индульгировал в своем хорошем самочувствии, как я это делаю сейчас, иначе оно снова обратится в недовольство.
…Дон Хуан заметил, что я индульгирую в широкомыслии и хорошем самочувствии.
- Беригись, - сказал он. - Воин всегда настороже…" [
4]
5 Общие принципы ведения боя и принципы Пути Воина
Линейный вид
